Стас уполномочен победить: знаменитому футболисту и тренеру Черчесову исполняется 60

— Вспоминаю твою шутку про родной Алагир, когда ты сказал, что туда даже орлы редко залетают. Сам там видел у тебя в родовом гнезде, что человека в шестьдесят лет за стол со старейшинами еще не сажают — считают, молод. А в футболе ты ощущаешь себя аксакалом?

— Я уже, Петь, не юнец, но сил и энергии полно. В принципе, своей карьерой как игрока, если оглянуться в прошлое, доволен: два чемпионата мира, два первенства Европы. А вот чего не хватило, так это финалов европейских Кубков, когда со «Спартаком» дважды оступились в полуфиналах — с «Марселем» и «Антверпеном».

— Для следующего после вас поколения спартаковцев победы над «Наполи» с Марадоной и над мадридским «Реалом» с Бутрагеньо были уже несбыточной мечтой…

— Мы-то всегда стремились к максимальной цели, шли к ней.

— А в тренерской биографии?

— Она еще не закончилась. Понятно, есть титулы, но осталось сожаление, что на домашнем чемпионате мира, несмотря на эмоциональную окраску, до финала не хватило пары шагов.

— Твой самый авторитетный наставник Константин Иванович Бесков в 75 лет с московским «Динамо» выиграл Кубок страны; кстати, другой твой тренер, Юрий Павлович Семин, хотел превзойти этот результат. Есть к чему стремиться…

— Ты перечислил знаменитых людей, с которыми я работал в клубах. А сколько титулов завоевал Олег Иванович Романцев! Я у них постоянно что-то перенимал, старался брать лучшее. Как и в национальной сборной у моих предшественников — Валерия Васильевича Лобановского, Анатолия Федоровича Бышовца, Бориса Петровича Игнатьева, Михаила Даниловича Гершковича.

— Сейчас у тренера Черчесова — творческая пауза, не ошибусь, если скажу: на радость домашним. Но все гадают, какую команду примет Станислав Саламович, который не привык сидеть без дела.

— Было несколько предложений, но я уже говорил, что не могу браться за новую работу, пока скрупулезно не проанализирую предыдущую — имею в виду венгерский «Ференцварош».

— Не сомневаюсь, что тренер Черчесов внимательно следит за матчами чемпионата страны и Кубка. Как футбол?

— Полтора года не мог уделять должного внимания российскому чемпионату, поскольку был занят своей командой. Сейчас появилось свободное время, и есть возможность смотреть игры, пусть и выборочно. Чемпионат набирает обороты, команды в скором времени будут выходить на пик формы, и тогда картина станет более реальной.

— Как отметишь юбилей?

— В домашнем кругу. И обязательно по древнему осетинскому обычаю — три пирога на столе.

«Я друзей на Европу не меняю»

25-летний юбилей Станислава Черчесова отмечали в Доме журналистов. Мы с автором хита «Ночное рандеву» Кельми и боксером Маркиным, конечно, пришли поздравить нашего друга.

Глядя на наши молодые лица, только сейчас обратил внимание, что у Криса, Юры и меня в руках, как и положено гостям, — бокалы. А у Станислава — только тарелка с вилкой. И вспомнил сразу, как в те времена, в середине восьмидесятых, в Сокольниках собралась небольшая футбольная компашка. Равнодушный и по сей день к спиртному, Черчесов от рюмки отказался, чем вызвал неудовольствие одного из авторитетных футболистов, который вроде бы как в шутку сказал: «Не выпьешь с нами — я себе палец отрежу». Станислав, не говоря ни слова, поднялся, зашел на кухню, принес нож и молча положил на середину стола. На том дискуссия закончилась.

Припомнил случай из прошлого века совсем не для того, чтобы представить Черчесова как образец для подражания в плане спортивного режима — это и так аксиома, а в связи с разговором, услышанным несколько лет назад. У Станислава, два года тренировавшего «Терек», ныне «Ахмат», поинтересовались: «Может ли такой-то тренер работать в Грозном?» — «Только при одном условии, — ответил Черчесов. — Если он умеет говорить «нет».

Когда сборная летела на матч с Италией перед чемпионатом Европы 1992 года, мы сидели со Станиславом в самолете рядом. Но у меня из-за какой-то заметки наметился холодок с тогдашним тренерским штабом. И было бы нечестным не предупредить о размолвке с тренерами Черчесова, поскольку там была своего рода вратарская интрига, кто станет первым номером сборной — Харин или Черчесов: шансы голкиперов расценивались как пятьдесят на пятьдесят. И все понимали, что в таких случаях достаточно какой-либо мелочи, не обязательно футбольной, чтобы несущественная деталь повлияла на выбор тренерского штаба. Потому я и предложил Станиславу: «Давай пересядем порознь, чтобы никого не раздражать. Впереди — Европа!» — «Я друзей на Европу не меняю! — категорично ответил Станислав. — Будем сидеть, где сидели».

На 50-летнем юбилее Черчесова в гостинице «Украина» бывший президент Северной Осетии Александр Сергеевич Дзасохов вспомнил, как в начале 1990-х, когда страна была в раздрае, во время вооруженного столкновения с соседним регионом прилетевший во Владикавказ из «Спартака» Станислав — первый капитан сборной России — явился в штаб, чтобы с оружием в руках защищать республику. Генералы поблагодарили футболиста за мужество, но отправили в Москву со словами: «Осетинскому народу важнее, чтобы ты оборонял ворота сборной страны».

Приведенные эпизоды, по-моему, — свидетельство неизменной жизненной позиции Станислава, как молодого, так и зрелого.

Тигр в воротах

Будущий легендарный наставник сборной Германии Йоахим Лёв был тренером Черчесова в тирольском «Инсбруке». В то время они только приглядывались друг к другу — Лёву еще даже не снилось, что он приведет немецкую сборную к победе на чемпионате мира, а блестящая вратарская карьера Черчесова уже подходила к концу. Однажды Лёв упрекнул вратаря-ветерана:

— Какой-то ты колючий…

— Вы хотите, чтобы я с вами был ласковой кошкой, а в воротах тигром? Так не бывает.

Лёв подумал и кивнул:

— Да, так не бывает.

Оба не могли предполагать, что спустя десятилетия встретятся в Москве на чемпионате мира в ранге главных тренеров национальных сборных. Но футболисты Германии после 1/8 будут в отеле паковать чемоданы, а сборная России отправит домой их вечных соперников — испанцев.

А в марте 2002 года, перед чемпионатом мира в Японии и Южной Корее, я катался на горных лыжах в австрийских Альпах, 39-летний Черчесов под руководством Лёва продолжал играть в инсбрукском «Тироле», куда я заглядывал на матчи. К тому времени он перенес сложную операцию по замене коленного хряща, после которой вешают бутсы на гвоздь и в более молодом возрасте.

Мне он рассказывал, как после операции появился на стадионе: «Зашел в раздевалку на костылях, — вспоминал Стас. — Второй вратарь вежливо поздоровался, поинтересовался самочувствием. А во взгляде читалось: я ему больше не конкурент. Такая спортивная злость нахлынула: через два месяца я играю, парень — на лавке».

Помог примером и великий Фетисов. Станислав говорил: «Когда я узнал, что Слава в 40 лет завоевал Кубок Стэнли, тоже захотел прыгнуть выше головы».

Наблюдал я, как с прооперированным коленом в Альпах впервые встал он на горные лыжи. А спустя два часа гонял по склонам, доказывая себе в который раз, что ничего невозможного нет. Правда, хорошо, что этого не видел Йоахим Лёв.

Тогда, в Австрии, впечатленный до болельщицкого восторга матчем, где тащил он все мячи, словно в те звездные времена, когда получал приглашения даже в сборную мира, я попросил видеозапись. В Москве передал кассету старшему тренеру сборной Михаилу Гершковичу, он показал главному — Олегу Романцеву. Черчесова вызвали на сборы, и почти в 40 лет он отправился на чемпионат мира. Именно там почти сорокалетний Черчесов, прогнозируя будущее, словно ясновидящая Ванга, скажет Александру Кержакову:

— Я буду главным тренером сборной России!

И форвард, по его признанию, безоговорочно поверил своему старшему товарищу и партнеру по сборной, поскольку в команде все знали: Черчесов слов на ветер никогда не бросает.

Голкипер в смокинге

В середине 80-х спартаковский вратарь Станислав Черчесов — дублер Рината Дасаева — дал мне интервью, опубликованное в «МК» под заголовком «Трудно ли быть вторым?».

С тех пор я наблюдаю его жизнь — с разных сторон. Признаюсь, некоторые детали черчесовской биографии кажутся мне гораздо завлекательнее, чем возможность протекционистски узнать, кто будет играть в его команде на правом или левом фланге.

В те уже далекие времена, когда был сделан этот снимок, Станислав Саламович, тогда еще просто Стас, даже не имел в Москве своего жилья. Летом-то ладно, все равно большую часть времени игроки на базе. А зимой приходилось ездить в тренировочный манеж в Сокольники в овчинном тулупе, привезенном из горного Алагира, в предрассветной прокуренной промерзшей электричке, где аромат утреннего перегара был столь же привычным явлением, как и партийные лозунги тех лет. «После этих «выхлопов» в вагоне мне было ничего не страшно, — шутил Стас. — Главное, в манеже была возможность прикорнуть где-нибудь в массажной перед вечерней тренировкой».

Кто мог тогда вообразить, что черчесовские усы спустя много лет станут в глазах болельщиков вроде как автографом отечественного футбола, своего рода визитной карточкой домашнего чемпионата-2018 — наряду с официальными символами.

Как-то за столом у меня на даче, рядом с Тарасовкой, Станислав, словно на пищевом конвейере, в считаные минуты раздербанил связку вяленого леща, причем разделал рыбу как заправский повар. На мое удивление откликнулся просто: «Ты что, забыл — Дасаев же питал слабость к вобле, а я, как и положено дублеру, ее чистил». И при этих словах у меня сразу возникли ассоциации с сохранившимися кадрами послевоенной хроники, на которых Яшин нес за основным вратарем «Динамо» Хомичем чемоданчик с футбольной формой: это считалось не зазорным, а наоборот, почетной обязанностью дублера.

Глядя на снимок Станислава и Рината, вспомнил, как провожали мы Дасаева в «Шереметьево» в испанскую «Севилью», что по тем советским временам было диковинкой. На прощание Ринат обнял Станислава и шепнул несколько слов, может, дал какой-нибудь секретный вратарский совет… Но если отбросить шутки, то на следующий же год после отъезда Дасаева Станислав Черчесов не только займет прочное место в основном составе «Спартака» и выиграет с командой золотые медали, но и будет признан лучшим вратарем Советского Союза, а дальше — сборная России, чемпионаты мира и даже матчи за сборную мира.

Кстати, приз журнала «Огонек» лучшему голкиперу страны Черчесов получил 11 декабря 1989 года — а сотрудники и друзья газеты в этот день по традиции праздновали день рождения «Московского комсомольца» в ресторане «Славянский базар», куда Станислав Черчесов прибыл прямо с церемонии награждения, как и положено, в черном смокинге с белоснежной бабочкой. И в шумной репортерской компании одна из журналисток, перепутав официальный фрак с униформой официанта, потребовала еще шампанского. Черчесов среагировал мгновенно — по-вратарски: в руке не обидевшегося на обознавшуюся девушку Станислава словно из воздуха, по-булгаковски материализовался бокал, который он галантно и поднес даме.

Свадебный кортеж

Станислав и его супруга Алла не так давно стали дедушкой и бабушкой. А я смотрю на семейное фото и вспоминаю, как мы с ним летели в январе 90-го к нему в Осетию на свадьбу — в горный Алагир.

Торжества по древней осетинской традиции длились несколько дней. За огромными столами в доме Черчесовых и в просторном дворе одновременно расселись около пятисот человек. Мне как гостю, прилетевшему из Москвы с женихом, оказали неслыханную честь — посадили со старейшинами.

По мере провозглашения колоритных тостов ко мне по очереди стали подсаживаться друзья детства, одноклассники и приятели жениха. Разговор проходил под копирку: «Ты журналист из Москвы? Ты с Черчесовым прилетел? Знаешь, кто Стаса сделал вратарем?» — и дальше следовал рассказ про портфели, кирпичи или березы, заменявшие ворота, где маленькому Черчесову давали первые футбольные уроки.

Терпение лопнуло, когда количество «Бесковых» и «Лобановских» перевалило за второй десяток, и очередному «тренеру» я ответил какой-то колкостью. Тот посетовал на мою неучтивость Станиславу, который стал объяснять: в горах не принято так разговаривать — кинжалы даже советская власть не смогла отменить. Обиднее оказалось, что именно сосед Станислава — Мурик, с которым я непочтительно обошелся, — и сделал юного Черчесова вратарем.

После домашнего чемпионата мира, помню, с любопытством размышлял: сколько земляков Черчесова стали повествовать в застольях о своей причастности к его громким тренерским успехам?

В обычной жизни на некоторые огрехи он может посмотреть сквозь пальцы. К нему на бракосочетание в Алагир приехала кинохроника — запечатлеть свадебный кортеж первого вратаря страны с невестой. У киношников не заладилось с пленкой — попросили вернуть машины на исходную позицию и повторить торжественный проезд. Я ожидал, что Стас вспыхнет, но он легко подчинился оператору, объяснив мне незатейливо: люди делают свое дело, надо им помогать. В характере Черчесова, по-моему, генетически заложено уважение к тем, кто старается сделать свою работу лучше, невзирая на промахи. И нетерпимость к тем, кто на зеленом газоне валяет дурака.

И еще припомнилось, как незадолго до чемпионата мира мы со Станиславом и нашими друзьями — народным артистом России Евгением Герасимовым и мастером спорта по парашюту Алексеем Немерюком — отправились попариться в «Сандуны». И, конечно, в преддверии первенства планеты обсуждали футбольные дела.

Помню, Герасимов поинтересовался:

— Станислав, как выбирают артистов на роль, знаю, сам сыграл десятки ролей. А как ты подбираешь игроков?

— В сборной девиз простой, — сказал Черчесов. — Прояви себя реально, и мы тебе дадим шанс. А не так, что «дайте мне шанс, и я себя проявлю».

Женя кивнул:

— В театре и кино у нас с футболом много общего — те же принципы.

Кинжал Черчесова

Когда-то, во вратарскую бытность Черчесова, к материалу о нем я предпослал заголовок «Желтая майка лидера». Играл он в ярко-желтом свитере, а в велогонках желтая майка предназначается именно лидеру, вот и родилась аналогия.

Лидерские качества Станиславу Саламовичу удалось пронести через десятилетия. Другой мог бы и сломаться: увольнение из «Спартака» после «серебряного» года, отставка из «Динамо» после шести громких побед в Лиге Европы, прощание с «Легией», завоевавшей под его руководством в один год Кубок и «золото»; кстати, отставка в «Ференцвароше» последовала после двух чемпионств и Кубка, очередная глупость руководства. Бескова тоже часто увольняли, но это никогда не отражалось на его репутации лучшего тренера, всегда создававшего вдохновенный коллектив.

Уже после всех почестей, немыслимых для команды, не получившей чемпионского титула, — восторженная встреча с болельщиками на Воробьевых горах, прием в Кремле, звонки Путина Черчесову, награждение орденами и медалями — я поинтересовался у Станислава: в какой момент он понял, что команда стала семьей?

Вопрос он откорректировал:

— Честно говоря, это слово я применяю только к своей семье. Но смысл понял: я это называю «реальные единомышленники». Тогда все понимали, для чего мы два года назад собрались. Задача была не ошибиться в футболистах, в кадрах, в медицине, в любых мелочах. И 60 дней, когда мы были безвылазно друг с другом, пролетели как один миг. Хотя, согласись, даже в самой счастливой семье за 60 дней могут возникнуть какие-то разногласия. А тут амбициозные игроки, чемпионат мира, все хотят проявить свои лучшие качества. Кто-то больше играл, кто-то меньше, но, надо отдать должное футболистам, они соответствовали тому турниру, в котором участвовали.

В свой день рождения, 55-й, Черчесов получил поздравления от Путина и Медведева, как и орден Александра Невского — признание его заслуг в государственном масштабе. Но отмечали торжества скромно, по-домашнему, в узком кругу, воздавая должное осетинским пирогам, которые искусно готовит Алла. Тогда по какому-то поводу Станислав напомнил мне любимую фразу своего учителя Константина Ивановича Бескова: «Все познается в сравнении». И признался: «Я себя с другими никогда не сравниваю. Стараюсь сравнивать себя с собой позавчерашним, вчерашним и сегодняшним. Хотя вот в футболе, да и в спорте вообще, нужно каждый раз заново свою состоятельность доказывать. Прошлое необходимо помнить, от него отталкиваться, но жить прошлым нельзя — даже на один день». Я тогда, уплетая пироги, подумал, что тренер Черчесов никогда не был мечтателем или авантюристом, он — жесткий прагматик и реалист, понимает, что от него всегда ждут покорения новых высот.

И, кстати, Черчесов-тренер никогда не боялся ставить на кон свою репутацию, как Черчесов-вратарь не боялся прыгать в ноги мощным форвардам.

В своей книге «Футбол на Красной площади» в главе, посвященной чемпионату-2018, я, вспоминая про град беспощадных стрел, летевших в него перед этим первенством, высказал пусть и осторожную точку зрения, что стрелы эти многому его научили. Но при этом напомнил Станиславу слова, нередко от него слышанные: «У нас, на Кавказе, когда достают кинжал — обратно в ножны только с кровью» и поинтересовался — в переносном, понятно, смысле, — как ему удалось кинжал ни разу не достать, иными словами, держать себя в руках, несмотря ни на что. Станислав спокойно ответил, что кровь здесь ни при чем — профессиональная критика команде помогала, а огульная касалась в первую очередь его самого, что, по мнению Черчесова, одна из составляющих работы тренера не только сборной, а любой команды. При этом добавил, что помогала реакция тогдашнего руководителя футбола Мутко: «Без Виталия Леонтьевича меня бы заживо сожгли на костре, как Джордано Бруно».

Но, что самое важное, поблажек к себе ни в одной команде Станислав Саламович никогда не требовал — ни как футболист, ни как тренер. Это не свойственно черчесовской натуре.