Западная русофобия имеет многовековые традиции

Русофобия коренится в природе западной цивилизации. Православная Россия с ее духовным потенциалом и богатейшими природными ресурсами оказалась инородным явлением в мировой потребительской цивилизации, созданной западноевропейцами. Люди склонны не понимать то, что не хотят понять, опасаются того, кто непонятен, кто сильнее. Русская цивилизация являет собой иной тип христианской цивилизации — в этом смысле «Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою» (А.С.Пушкин).

Европа ожидала от России того, что в аналогичных обстоятельствах совершала сама. Поскольку Россия поступала противоположным образом, то вызывала непонимание и раздражение: «Европа в отношении России всегда была столь же невежественна, как и неблагодарна» (А.С.Пушкин). Русский народ всегда стоял насмерть, защищая свои земли от агрессии, и нередко после победы не присоединял чужих земель. В Европе же нередко с энтузиазмом отдавались иноземному господству, и неизменно война заканчивалась присоединением территорий противника. Русь преградила дорогу в Европу татаро-монгольскому нашествию — Европа, напротив, ударила в спину в годы страшного ига. Русские в отличие от европейцев не истребляли, не порабощали и не грабили завоеванные народы. Россия практически не вела завоевательных войн на Западе, «натиск на Восток» («Дранг нах Остен») — это тысячелетняя экспансия на Россию. По благословению папы в XIV веке создается Ливонский орден крестоносцев, Тевтонский орден переводится из Палестины в Прибалтику, чтобы со шведами «крестить» Русь в момент ее смертельной борьбы с татаро-монголами.

Католическая Польша как форпост Западной Европы воевала с Русью несколько столетий. В Смутное время XVII века Польское королевство, превосходящее Московское государство по численности населения и военному потенциалу, стремилось уничтожить русскую государственность, значительно расширило свои границы на Востоке за счет древних русских земель.

Холодные, малоплодородные и труднодоступные для мировых торговых путей земли Среднерусской равнины вряд ли были привлекательны для западноевропейцев: их неудержимо тянуло на Восток стремление покорить («цивилизовать») чуждую и пугающую русскую цивилизацию. Россия была непонятной и пугающей для европейцев, которые пытались переделать азиатского колосса по собственному образцу или, на худой конец, избавиться от него.

Высокомерные европейцы только себя считают единственно просвещенными и цивилизованными, а о других народах судят с позиций европоцентризма. «Общий романо-германский шовинизм наивно именуется «космополитизмом»… Затаенной мечтой всякого европейца является полное обезличение всех народов земного шара, разрушение всех своеобразных… обликов и культур, кроме одной, европейской, которая желает прослыть общечеловеческой» (Н.С.Трубецкой). Все инородное либо насильственно переделывалось по собственному образцу, либо вымарывалось из разряда общечеловеческого.

Европейцы более снисходительны к своим недостаткам и порокам. Большинство злодеяний в Европе оказывались оправданными уже современниками. Терпимость европейцев к своим порокам объясняется в том числе доминированием правового чувства: совесть молчит, когда «по закону» можно вешать бродяг при Генрихе VIII или отправлять на гильотину детей в годы Великой французской революции. Царь Иоанн IV именуется Грозным и считается тираном из-за бесчинств опричнины, хотя масштабы его кровопролития были несравнимы с тем, что творилось в Европе. Грозный через несколько лет покаялся в своих преступлениях и передал в монастыри огромные деньги для вечного поминовения невинно убиенных. Подобные муки совести невозможно представить в европейской истории.

Русские несколько столетий выглядят в Европе своего рода инопланетянами, которые никого там не завоевывают, стремятся отстоять свою самобытность, чем вызывают подозрения, кажутся опасными. В том, что Россия чужда и враждебна Западной Европе, единодушны либералы и радикальные революционеры. В XIX веке популярной была книжка французского маркиза де Кюстина, являющаяся апофеозом русофобии: «Здесь все нужно разрушить и заново создать народ».

Для русских характерна терпимость к другим, без чего невозможно было бы выжить с множеством народов на суровых просторах Евразии. Уважая иноприродность, русский народ во все века защищал свою самобытность. Многие политические реалии в России были далеки от идеала, но они в лучшую сторону отличались от беспринципной европейской политики. Даже утилитарист Петр I требовал от своих дипломатов заключать такие договоры, которые Россия могла бы выполнить, так как этого требует «гонор пароля» (честь слова), что никогда не волновало европейских политиков. Когда русские корабли первыми из христианского мира прибыли на Японские острова, им не удалось заключить никаких договоров, ибо в качестве условий японцы потребовали поругания Христа, на что православные пойти не могли. На это согласились голландцы, которые на некоторое время монополизировали отношения с Японией.

Все это говорит о том, что действия России на международной арене нередко мотивировались моральными, а не только утилитарными соображениями, что на Западе казалось юродством. Русские нередко вели себя с чужими корректнее, чем со своими. Европейцы же блюли порядочность среди своих, «цивилизованных», а по отношению к «варварам» выказывали верх беспринципности, вероломства, жестокости. В результате поведение России является для западноевропейцев причиной нравственного дискомфорта, который вызывает агрессию.

Пугает Запад и русский мессианизм, хотя он не стимулировал экспансионизм, а был преимущественно религиозным — установкой на защиту правой веры. Русская духовность ориентирует на универсальные вопросы бытия, западная — на партикулярные проблемы и частные эгоистические интересы. Это раздражало западного человека и подвигало переделывать русских по своему образцу.

Современная цивилизация сложилась в результате экспансии западноевропейского образа жизни. Католическо-протестантская Европа навязала человечеству технологическую потребительскую цивилизацию. Самые разрушительные в истории идеологические доктрины, революции, терроризм, совершеннейшие средства уничтожения, мания мирового владычества, захлестнувшие человечество, берут начало в «старой тихой Европе». Коммунистическая идеология — тоже детище западноевропейской культуры. Ни одна из радикальных идеологий не была создана в России. Но когда волна агрессии со стороны советского коммунистического режима обрушилась на Запад, тот не захотел признать свою вину в раскрепощении сил разрушения. Самооправдание вынуждало западных политологов видеть источник зла в России.

Когда западные либералы разочаровались в первой в мире стране социализма, они убедили себя в том, что в Советской России все осуществлено противоположным образом по отношению к задуманному корифеями коммунизма. Утверждается, что в СССР победил не коммунизм, а «извечная азиатская деспотия» Грозного–Петра–Сталина, что сталинщина — это русский национал-большевизм. Советский тоталитаризм, по мнению западных политологов, — закономерный итог «русского деспотизма», экспансионизм СССР — новый этап «русского империализма». Из чего следовало, что бороться необходимо не с коммунизмом, а с русскими. Все это ныне перенесено на посткоммунистическую Россию.

Антирусскую политику большевиков поддерживали мощные мировые силы, в том числе антикоммунистические. Сталинский «железный занавес» являлся в определенной мере следствием двухвековой политики европеизации России. В сталинскую эпоху европейские чувства были удовлетворены: русский медведь посажен в клетку. Эту клетку можно было называть социалистическим раем или «железным занавесом» — и не мучиться угрызениями совести за муки и гибель собратьев по христианской цивилизации. Только неосознанным чувством удовлетворения можно объяснить ликование лучших людей Запада от «успехов» советского коммунизма в страшные годы сталинского террора. Запад имел возможность знать все о происходящем в СССР, но не хотел видеть ничего. Такую — советскую — Россию многие на Западе впервые и надолго полюбили, пока она не стала угрожать его безопасности. Распространенное на Западе сочетание русофобии и коммунизмофилии имеет экзистенциальные основания.

Таким образом, Европа никогда не примет Россию такой, какая она есть, ибо Россия является цивилизационным соперником Европы. История взаимоотношений Запада и России — это история европейских попыток насильственно переделать русскую «варварскую» природу или «вымарать» ее из истории. Поэтому Запад приговорен всегда поддерживать не только прозападные слои русского общества, но и деструктивные силы в России.