Учительница истории, потерявшая сына и дочь в бесланской трагедии, рассказала о своей жизни

«Вышли на работу с неснятыми швами»

Первые три сентябрьских дня в Беслане — всегда траур.

— Дети у нас 1, 2 и 3 сентября не учатся, — говорит Надежда Гуриева. — Эти дни, когда проходят памятные мероприятия, очень тяжелые для нас в эмоциональном плане. Поэтому нам дают один день — 4 сентября, чтобы мы пришли в себя. И 5-го числа мы проводим праздник, звучит Первый звонок.

Те 52 часа в сентябре 2004 года между жизнью и смертью, без еды и воды, под дулами автоматов, Надежда Ильинична помнит в мельчайших деталях.

В последний летний день она с детьми пришла в школу, чтобы подготовить класс к новому учебному году. Сын Борис помогал ей вешать отглаженные занавески, а дочь Вера вдруг написала мелом на доске: «С последним вас Первым звонком!» Надежду Ильиничну охватило чувство тревоги. Но дочь с улыбкой напомнила, что у нее же выпускной 11 класс, значит, написано все верно.

Эта надпись на школьной доске оказалась пророческой для многих детей и учителей.

Террористы, захватившие заложников, буквально нашпиговали спортзал взрывчаткой. Самодельные взрывные устройства были установлены у входов и в коридоре. Взрывчатка на основе противопехотной осколочной мины МОН-90 была разложена на стульях, гроздями свисали с баскетбольных колец и с двух тросов, которые были натянуты между кольцами. Провода от СВУ были подведены к двум замыкающим педалям, на которых по очереди дежурили террористы.

3 сентября в 13.05 в спортзале последовательно произошли два мощных взрыва. По одной версии, из-за жары не выдержал скотч, которым террористы закрепили бомбы. По другой — у боевика, который дежурил на педалях, просто не выдержали нервы и он отпустил кнопку взрывателя.

Часть крыши спортзала обрушилась. Начался пожар.

Надежда Ильинична потеряла сознание. А когда очнулась, увидела вокруг мертвых детей и взрослых. Ее старшая дочь Вера погибла. Сын Борис был без сознания. Надежда Ильинична перенесла его поближе к раненым в надежде, что его заберут. Тех, кто поднялся на ноги, террористы погнали в столовую.

Надежду Ильиничну с младшей дочерью спасли спецназовцы, которые в столовой выломали решетки на окнах. И прикрыли их собой, когда они через спасительные проемы выбирались на улицу.

Первый год после теракта, как рассказывает Надежда Ильинична, был особенно тяжелым.

— 20 сотрудников школы погибли. Террористы стреляли убегающим людям в спины. А нам сначала сказали, что у нас не будет занятий, мы будем проходить реабилитацию, нас будут лечить. А потом вдруг стали вызывать в школу. И наши учителя вышли на работу с незалеченными ранами, с неснятыми швами, как, например, наша завуч. Я преступила к работе, когда смогла уже наступать на ноги. У меня в стопах были осколки от стекол, которые мне постепенно вытаскивали. Появилась в школе в конце ноября, когда прошло 40 дней со дня смерти Бориса и Веры.

Выжившие ученики занимались в шестой школе во вторую смену.

— Были ребятишки, которым нельзя было ходить на занятия после ранений. Мы сами приходили к ним домой. У меня было 12 таких ребят. Кто-то из них передвигался в коляске, кто-то потерял речь, у кого-то отсутствовала часть черепа. И чтобы поставить пластину, нужно было какое-то время подождать. Подходила к двери дома, вытирала сопли и слезы, надевала улыбку и шла заниматься. После урока, понимая, в каком состоянии находится это дите, до следующего адреса шла и ревела. Потом снова брала себя в руки и начинала урок. По-другому было нельзя.

Надежда Ильинична рассказывает, что были дети, которые после уроков шли в разрушенный спортзал школы №1.

— Моя дочь Иришка была среди этих детей. Заканчивались уроки, они шли туда и сидели. Кто его знает — почему? Не все можно объяснить с психологической точки зрения. Им там было спокойно. Для них тот спортзал, где на стенах были видны следы от пуль и осколков, был убежищем.

А кто-то, наоборот, так и не смог больше переступить порог этой школы.

— У нас есть учители, которые после теракта не заходили туда ни разу. Потому что эмоционально это очень тяжело. Когда я заходила в разрушенную школу, у меня было ощущение, что я иду по телам погибших. И ничего с этим я поделать не могла. (Когда террористы гнали выживших после взрывов в столовую, заложникам пришлось идти по телам погибших детей и взрослых. — Авт.)

У теракта оказалось долгое эхо.

— Кто-то из детей остался прикован к инвалидной коляске, но интеллект у них сохранен. Есть у нас одна очень тяжелая девочка. У нее были ранения головы, а в больнице, где она лежала, она еще и перенесла менингит. У нее последствия очень серьезные. А девочка была умничка, красавица.

«Из 266 могил 186 — детские»

Разрушенная школа №1 стала памятником погибшим. Едва оправившись после похорон сына и дочери, Надежда Гуриева стала собирать экспонаты для музея, посвященного бесланской трагедии. Он располагается в новой школе, которая была построена спустя семь месяцев после теракта. В одном из залов можно увидеть учебники, пробитые пулями, школьную доску, которая вся посечена осколками, личные вещи заложников, разгрузки и шлемы спецназовцев, участвующих в штурме школы.

— После каждой экскурсии, которую я провожу, мне бывает плохо, я потом отлеживаюсь. Эмоционально очень тяжело снова и снова проваливаться в те страшные дни. Дают о себе знать уже и возраст, и болячки.

В музей приезжают посетители со всего мира.

— Много приезжих бывает из Дагестана, из Кабардино-Балкарии. Бывают у нас и чеченские силовики.

— У них нет какой-то досады, чувства вины за соплеменников?

— В той банде, которая захватила школу, были в основном не чеченцы, а ингуши. Тем, кто все это затеял, надо было стравить наши народы. Это была провокация чистой воды. Но, слава Богу, мы на нее не поддались. А ведь у нас было полно тех, которые хотели идти мстить. И даже мой муж говорил мне об этом. Я ему сказала: «Вот там лежит парализованная мать одного или двух бандитов, которые были у нас. Ты придешь ее убивать? И кто тогда ты будешь?»

Надежда Гуриева говорит, что им тогда удалось удержать своих мужчин.

— Правда, это многим стоило жизни, пережить потерю близких было очень трудно. И кто-то не выдерживал. Были и инфаркты, и алкоголь, и самоубийства.

Нет в живых уже и бессменного смотрителя мемориального кладбища «Город Ангелов» Касполата Рамонова. В 2004 году он принес на кладбище гроб с телом своей 15-летней дочери Марианны. И уже не смог уйти с погоста. Оставил престижную работу на таможне в «Верхнем Ларсе». И стал жить у могилы дочери. Спал под открытым небом, укрывшись от дождя куском полиэтилена. А потом его домом стала кладбищенская сторожка.

Мы с коллегой ездили в Беслан и писали про Касполата Рамонова большой материал.

Он был в «Городе ангелов» и садовником, и художником, и сторожем. А еще — психотерапевтом для несчастных женщин, которые потеряли в разрушенной школе своих детей, внуков, племянников.

Первое время матери и бабушки сидели на могилах круглые сутки. Но потом Касполат запретил им оставаться на кладбище на ночь. Брал за руки и развозил их на машине по домам. Матери Беслана ему всецело доверяли, делились с Касполатом самым сокровенным.

Он знал биографию всех погибших детей и взрослых. И первым приходил в их день рождения на могилу, чтобы зажечь лампадку.

Касполата Рамонова не стало два года назад, он умер в самом начале лета 2022-го.

— Он боролся с онкологией, попал в ДТП, разбился на машине, видимо, ему плохо стало за рулем, — говорит Надежда Гуриева.

Касполата Рамонова похоронили в селении Верхний Бирагзанг. Ему было только 55 лет.

Общим решением на должность смотрителя кладбища «Город ангелов» был назначен Азамат Сабанов. В 2004 году в заложниках оказались две его дочери, младшая пошла во второй класс, а старшая — в четвертый.

Жена Азамата была дома, после захвата школы ей удалось прорваться к зданию. Она уговорила боевиков пропустить ее к дочерям. Всем троим во время штурма удалось выжить. Но отец Азамата, 90-летний Татаркан Сабанов, погиб. В прошлом он был директором школы №1 и все последующие годы занимался общественной работой.

В «Городе ангелов», как говорит Надежда Ильинична, по-прежнему повсюду — и вдоль ограды, и на постаментах между могилами — стоят фигурки ангелочков. Из 266 могил на мемориальном кладбище 186 — детские. Самому младшему из погибших тогда едва исполнилось два года. Надгробий столько, что плиты из красного гранита заходят почти за горизонт.

Эти могильные плиты доставили в Беслан из Казахстана. Надгробия привезли и установили бесплатно по поручению президента Нурсултана Назарбаева.

С тех страшных сентябрьских дней в 2004 году прошло 20 лет. Но у каждой могилы по-прежнему стоят бутылки с водой, которой так не хватало тогда заложникам.

— После Последнего звонка выпускники традиционно приходят в «Город ангелов», чтобы положить цветы на могилы погибших ребят, учителей, своих близких. Надевают на памятники ленты выпускника. У нас маленький городок, где все друг другу или родственники, или соседи, или друзья, или сослуживцы.

Всегда лежат живые цветы и у памятника погибшим сотрудникам спецподразделений «Альфа», «Вымпел» и МЧС, которые шли под пули, чтобы спасти заложников. Беслан помнит своих героев. Их имена носят школьные классы.

— А сейчас классам присвоены также имена погибших учителей, — говорит Надежда Ильинична.

В «Городе ангелов» есть еще одна могила — братская, где похоронены фрагменты тел, которые не удалось опознать. Рядом стоит монумент: четыре бронзовые женские фигуры, которые образуют ствол дерева. Их распростертые над головой руки, как ветки, пытаются удержать устремленных в небо ангелов, которые символизируют погибших детей.

К этому мемориалу «Древо скорби» 20 августа президент Владимир Путин возложил цветы, встал на колени, поклонился женщинам и ангелам.

«В благодарность за спасенные жизни стали врачами»

Ученики школы №1, которым посчастливилось выжить в том страшном теракте, живут сейчас в разных городах и странах. Но многие в первые сентябрьские дни приезжают на траурные мероприятия в Беслан.

Из 11 класса, в котором Надежда Гуриева была классным руководителем, все ребята в 2004 году выжили.

— У нас из 11 классов погибла только одна девочка из параллельного класса. Судьба у моих выпускников сложилась по-разному. Кто-то получил хорошее образование. У нас же был договор с Санкт-Петербургским государственным инженерно-экономическим университетом (ИНЖЭКОН), который взял шефство над школой.

Многие дети из числа заложников были ранены. Лежали в больницах. И в благодарность за спасенные жизни сами выбрали потом профессию врача, поступили в медицинские вузы.

— Наши ребята работают в крупных медицинских центрах и во Владикавказе, и в других городах. Меня в «красной зоне» во время эпидемии COVID-19 спасли мои ученики. Я очень тяжело перенесла коронавирус. Наши девочки и парни меня буквально вытащили с того света. Бегали, ставили уколы, капельницы.

Многие ребята, как рассказывает Надежда Ильинична, стали юристами и военными.

— Больше тридцати наших ребят из числа заложников сейчас находятся в зоне СВО. Хорошо воюют, имеют награды. Потому что у них имеется зуб на террористов. Они, в отличие от многих, понимают, что это за люди, испытали на себе. Один из наших ребят-офицеров, одноклассник дочери, получил тяжелое ранение в Мариуполе, остался без руки. Но главное, что живой.

— Как сложилась жизнь у вашей дочери Ирины?

— Она поступила, как и мечтала, в медицинский университет в Москве. Но после первой сессии ушла, сказала, что это не ее. Притом что прекрасно училась. Дочь закончила Московский государственный педагогический университет, получила специальность логопеда-дефектолога. Кроме того, у нее есть еще одна уникальная специальность. Их группа была первая в этом направлении. Они могут преподавать, помогать учителям осваивать новые технологии.

Но, как говорит Надежда Ильинична, Ирина по специальности сейчас не работает.

— Свои два красных диплома дочь положила в шкафчик. У Ирины сейчас свой маленький интернет-магазин. Она прекрасно вяжет на заказ, также продает готовые изделия.

После теракта в Беслане долго работали бригады психологов. Старались помочь и взрослым, и детям. Были ребятишки, которые перестали разговаривать. Или общались с фотографиями погибших отцов и братьев.

— Этот гадский теракт бил туда, где тонко. А у женщин — это репродуктивная функция. Поэтому, когда наши девчонки рожают, у нас настоящий праздник. Очень радуемся такому счастью.

После теракта прошло 20 лет. Надежда Ильинична говорит, что для нее эти годы бесконечно тянутся.

— Ничего не изменилось, боль не проходит, те дни не забываются, нам просто приходится с этим жить.

3 сентября в 13.05, когда 20 лет назад в захваченной школе раздались первые взрывы, ученики на школьном дворе выпустят в небо 334 белых воздушных шара. Беслан замрет. Притормозят на обочинах машины, остановятся пешеходы. В домах наступит тишина. Повсеместно пройдет минута молчания.

Вспомним о безвинно погибших и мы.