Молчание Нюрнберга: нераскрытые тайны главного суда XX века

"Я вам однажды покажу фокус, - говорит подсудимый Герман Геринг опекающему его психиатру Дугласу Келли в новом американском фильме "Нюрнберг" (режиссер Джеймс Вандербильт, роль Геринга исполняет Рассел Кроу, в роли Келли, главного психиатра Нюрнбергской тюрьмы во время проведения Международного военного трибунала, - Рами Малек).

- И какой же? - спрашивает Келли.

- Я собираюсь избежать петли виселицы.

- И как же вы планируете это сделать?

- Если бы я вам сказал, это был бы не фокус".

Свой "фокус" Геринг показал вечером 15 октября 1946 года. И это уже не вымысел, а реальная история. Второй человек в нацистской иерархии - вице-канцлер Германии, рейхсминистр авиации, рейхсмаршал, главнокомандующий люфтваффе, председатель Рейхстага, рейхсъегермейстер Немецкого охотничьего общества Рейха и прочая, и прочая - действительно сумел избежал петли.

Ганнибал Геринг

Герман Геринг и 11 его подельников (Мартин Борман - заочно) были приговорены к смертной казни через повешение. В отношении десяти из них приговор был приведен в исполнение в ночь с 15-го на 16 октября 1946 года в спортивном зале Нюрнбергской тюрьмы. Процедура экзекуции заняла полтора часа: началась в 1 час 11 минут ночи, закончилась в 2 часа 46 минут. Первым был повешен Иоахим фон Риббентроп, министр иностранных дел Третьего рейха, последним - Артур Зейсс-Инкварт, рейхскомиссар Нидерландов в 1940-1945 годах.

За два с половиной часа до начала казней, в 22 часа 45 минут 15 октября, Геринг был обнаружен в свой камере мертвым. Причина смерти была очевидна. "Он сбежал", - говорит об этом в фильме "Нюрнберг" психиатр Келли. Но вот каким образом Герингу удалось получить "инструмент" для "побега", были ли у "беглеца" сообщники, до сих пор доподлинно неизвестно.

Сам Геринг в письме, адресованном коменданту тюрьмы (всего было три письма, два других предназначались жене и немецкому народу): "Я всегда имел при себе капсулу с ядом с того самого момента, когда меня взяли под арест. Когда меня привезли в Мондорф (речь идет о первоначальном месте заключения подсудимых Нюрнбергского трибунала. - "МК"), я имел три капсулы. Первую я оставил в одежде, так, чтобы ее нашли при обыске. Вторую я клал под вешалкой, когда раздевался, и забирал, одеваясь.

Я делал это и в Мондорфе, и здесь, в камере, так удачно, что, несмотря на частые и тщательные обыски, ее не нашли. Во время заседаний суда я прятал ее в своих сапогах. Третья капсула все еще находится в моем чемоданчике, спрятанная в круглой баночке с кремом для кожи... Нельзя винить тех, кто меня обыскивал, так как найти капсулу было практически невозможно. Так уж получилось".

Проведенное расследование, по сути, подтвердило версию Геринга: никаких доказательств того, что ампула была передана ему извне, найдено не было. Как, соответственно, и самого тайного курьера. Но в то, что находящемуся под круглосуточных наблюдением Герингу удавалось в течение года пребывания в Нюрнбергской тюрьме прятать ампулу с ядом в своей камере, поверили не все. Тем более что через некоторое время курьеры дали о себе знать. Их оказалось даже чересчур много.

В разное время в передаче Герингу ампулы признавались: 1) австрийский журналист Блейбтрей, 2) обергруппенфюрер СС Эрих фон дем Бах-Зелевски (был одним ключевых свидетелей обвинения на Нюрнбергском процессе, содержался в тот период в той же тюрьме), 3) американец Герберт Ли Стиверс (во время проведения Трибунала - солдат армии США, служил охранником в Нюрнбергской тюрьме).

Есть и другие кандидаты на роль сообщника-передатчика. Например, лейтенант Джек Уилис - еще один охранник. Признательных показаний он, правда, не оставил (умер в 1954 году), но известно, что Геринг отдал Уилису свои золотые часы, ручку и портсигар.

На этом, собственно, и основывается версия о причастности лейтенанта : по мнению некоторых исследователей, то был не подарок, а плата за услугу. Уилис якобы достал капсулу, спрятанную в личных вещах Геринга, которые были изъяты у него при задержании и хранились на тюремном складе, и передал хозяину.

Конечно, исключать такого рода версии "побега" нельзя. Как практически в один голос утверждают люди, лично знавшие второго человека в нацистской иерархии, включая и его американских охранников, Геринг был сильной и харизматичной личностью: легко "очаровывал" людей и подчинял их своей воле.

Вот, к примеру, воспоминания упомянутого выше Герберта Ли Стиверс: "Геринг был приятным парнем. Он достаточно хорошо говорил по-английски. Мы обсуждали спорт и игры с мячом. Он был летчиком, и мы беседовали о Линдберге". Чарльз Линдберг - знаменитый американский летчик, первый пилот, перелетевший в одиночку Атлантический океан, и при этом открытый сторонник нацистов.

Под "обаяние зла" попал, между прочим, и тюремный "мозгоправ" Дуглас Келли. Примечательно, что через 12 лет после окончание Нюрнбергского процесса он тоже ушел из жизни. Причем избрал тот же самый, вплоть до деталей, способ, что и Геринг. И это не было случайностью.

По свидетельству тех, кто близко знал Келли, психиатр был буквально одержим своим нюрнбергским пациентом. Восхищался поведением Геринга на процессе и в тюремной камере, а также совершенным им "побегом", его "контролем над жизнью и смертью".

Есть небеспочвенная версия, согласно которой с Келли случилось примерно то же, что и с героиней фильма "Молчание ягнят" - агентом ФБР Кларисой Старлинг (играет Джоди Фостер): у служительницы закона возникает сильнейшая психологическая привязанность к серийному убийце-каннибалу Ганнибалу Лектеру (Энтони Хопкинс).

Странно, кстати, что Келли выпал из круга подозреваемых: если уж кого и подозревать в передаче смертельной ампулы, то в первую очередь его. Известно, что во время процесса Келли был главной - и, судя по всему, единственной связью - Геринга с внешним миром: психиатр стал "почтальоном", передававшим письма жене и дочери Геринга и ответы от них. Причем тюремное начальство, насколько известно, было не в курсе этой приватной переписки.

Личные письма Геринга, прочитанные Келли, произвели на того сильнейшее впечатление и усугубили его привязанность к несостоявшемуся преемнику фюрера: нацистский монстр представал в них нежным, любящим, заботливым супругом и отцом. Словом, категорически исключать, что вместе с письмами Геринг получил с воли "передачу" в виде ампулы с цианистым калием, думается, нельзя.

И еще одна информация к размышлению: судя по описаниям смерти Келли, появившимся в американской прессе, обнаруженная у него ампула была точь-в-точь, как те, которыми были "вооружены" нацистские бонзы на случай краха Третьего рейха. Писали также, что средство "побега" было привезено им из Германии. И если эта информация верна, то, возможно, все было по-другому. Не Келли передал Герингу "гостинец" с воли, а наоборот: Геринг на прощанье подарил американцу "сувенир".

То, что "нацист № 2" сам пронес в камеру ампулу - и, возможно, даже не одну, - все-таки самое простое и, согласно принципу бритвы Оккама, наиболее вероятное и правдоподобное объяснение. Слухи о строгостях Нюрнбергской тюрьмы, о тотальном неусыпном контроле над заключенными сильно преувеличены. О чем, собственно, говорит уже факт достаточно свободной переписки рейхсмаршала с семьей.

Кстати, Геринг был не единственным из подсудимых, покончившим с собой: за год до его "побега", 25 октября 1945 года, совершил суицид руководитель Германского трудового фронта, рейсхляйтер НДСАП Роберт Лей. Правда, он избрал, скажем так, более традиционный способ ухода из жизни, в его смерти никаких загадок не было.

Более того, Геринг был не единственным, у кого был при себе яд. "У меня был тюбик зубной пасты с ядом внутри все время, пока я находился в Нюрнберге, - признался, выйдя из-за решетки, рейхсминистр вооружения и боеприпасов Германии Альберт Шпеер (Трибунал приговорил его к 20 годам тюремного заключения. - "МК"). - А потом я взял его с собой в тюрьму Шпандау. Никому и в голову не пришло заглянуть в него".

Тем не менее, как ни крути, "фокус" Геринга остался без полного разоблачения: все версии построены на предположениях и/или признаниях. Но, объективно говоря, обстоятельства смерти нациста №2 представляют интерес скорее для историков, чем для истории.

Для истории совершенно неважно, покончил Герман Геринг с собой в 22 часа 45 минут 15 октября 1946 года или был бы повешен в 1 час 11 минут 16 октября. Шансов выйти живым из тюрьмы - и соответственно, оказать влияние на ход исторических событий - у него в любом случае не было. Есть, однако, в "Нюрнбергском деле" и куда более значительные, во всех смыслах исторические тайны.

Закрытый процесс

Назовем две из них, тесно связанные между собой. Это, во-первых, загадочная смерть Николая Зори - старшего помощника прокурора СССР, помощника главного обвинителя от Советского Союза на Нюрнбергском процессе. Случилось это 22 мая 1946 года (по другой версии - на следующий день: труп был обнаружен утром 23 мая). По официальной версии, прокурорский работник погиб из-за неосторожного обращения с оружием, во время чистки личного пистолета.

Но "в эту версию, конечно, никто поверить не мог, - писала в своих мемуарах Татьяна Ступникова, работавшая на Нюрнбергском процессе синхронным переводчиком с немецкого. - Кому придет в голову чистить оружие перед уходом на работу?.. Что касается меня, то я с самого начала и по сей день уверена, что это если не убийство, то в лучшем случае вынужденный уход из жизни".

Что касается второй загадки, приведем цитату из недавнего выступления директора Государственного архива РФ Ларисы Роговой на недавнем расширенном заседании Комиссии Совета Федерации по информационной политике и взаимодействию со СМИ, посвященном 80-летию Нюрнбергского процесса: "С согласия четырех сторон в 1946-1949 годах было подготовлено полное официальное издание документов процесса - на английском, немецком и французском языках. К сожалению, на русском языке это издание не состоялось".

Да-да, несмотря на то внимание, которому уделяли и продолжают уделять теме Международного военного трибунала и его урокам в нашей стране, ни в СССР, ни в постсоветской России материалы процесса так и не были полностью опубликованы.

Важно отметить, что это было не просто "согласие четырех сторон". Это было совместное решение: опубликовать документы трибунала в полном объеме на четырех языках, на которых шел "Суд народов", - английском, русском, французском и немецком. В отношении англо-, франко- и немецкоязычные версий судебного отчета решение было незамедлительно выполнено: они были опубликованы практически сразу по окончании процесса, в 1947-1949 годах. Каждая, уточним, насчитывает 42 тома.

А вот с русской версий как-то не задалось. Первый советский сборник материалов Нюрнбергского трибунала, увидевший свет в 1951 году, состоял всего из двух томов. Наиболее полное из имеющихся на сегодняшний день изданий на русском языке - восьмитомник, издававшийся с 1987-го по 1999 год.

Понятно, что такой выборочный подход не может быть объяснен одной лишь заботой об экономии бумаги. Есть подозрение, что дело не столько в экономии, сколько в том, что не все материалы процесса были одинаково полезны для советской власти. А некоторые продолжают, похоже, оставаться токсичными и для властей российских. Какие именно? Для ответа на этот вопрос вернется к трагедии, случившейся с помощником главного советского обвинителя.

"22 мая 1946 года он скоропостижно скончался", - скупо информирует биографическая справка, размещенная на сайте Генеральной прокуратуры России, упуская какие-либо подробности. Не сообщается, разумеется, и о предшествовавших кончине Николая Зори событиях, хотя, похоже, именно в них ключ к разгадке тайны этой смерти.

Именно во время Нюрнбергского процесса мир узнал о том, что небольшую видимую часть советско-германского пакта о ненападении, заключенного накануне Второй мировой войны, дополняла значительно более пространная "подводная" - секретный протокол.

Сенсационная информация впервые прозвучала 25 марта 1946 года. "23 августа 1939 года в Москве между Германией и Советским Союзом был заключен договор о ненападении, - сообщил в своем выступлении защитник Рудольфа Гесса Альфред Зайдль. - В тот же день... оба государства заключили также тайное соглашение. В этом тайном договоре речь в основном шла о разграничении сфер обоюдных интересов в расположенном между ними регионе Европы".

Зайдль сообщил, что в его распоряжении имеется аффидевит, письменные показания, Фридриха Гауса - бывшего руководителя правового департамента германского МИДа, который сопровождал своего шефа, фон Риббентропа, в его поездке в Москву в августе 1939 года и принимал активное участие в подготовке подписанных там документов. Выдержки из аффидевита Гауса, в котором подробно рассказывалось о переговорах в Москве и о содержании секретного протокола, были зачитаны Зайдлем 1 апреля 1946 года в ходе проведенного защитой допроса Риббентропа.

Глава МИД Третьего рейха полностью подтвердил показания своего бывшего подчиненного, добавив много интересных деталей: "Прием, оказанный мне Сталиным и Молотовым, был очень дружественным... Мы обсуждали, что следует сделать со стороны немцев и со стороны русских в случае вооруженного конфликта (с Польшей. - "МК")... Сталин никогда не обвинял Германию в агрессии против Польши".

Не менее подробным был рассказ Риббентропа о советско-германском саммите, прошедшем в Берлине 12–14 ноября 1940 года. В гости к Гитлеру тогда приехал Вячеслав Молотов, глава правительства СССР и одновременно нарком иностранных дел. По словам главы МИД Третьего рейха, в ходе этих переговоров Берлин предложил Москве присоединиться к Тройственному пакту - военно-политическому союзу Германии, Италии и Японии. И московский гость отнесся к идее с большим интересом.

По версии Риббентропа, сделка сорвалась лишь из-за чрезмерных аппетитов советского руководства: Москва настаивала, в частности, на включении в свою "сферу интересов" всей Финляндии, Болгарии, а также зон проливов, соединяющих Балтийское и Северное (Скагеррак и Каттегат) и Черное и Средиземное моря. На берегах Дарданелл, то есть на территории Турции, Советский Союз рассчитывал обзавестись своей военно-морской базой.

В конце концов в руки Зайдля попала фотокопия секретного протокола к советско-германскому договору о ненападении, которую он не замедлил предъявить Трибуналу. Случилось это 21 мая 1946 года. Но Зайдль "отказался сообщить, от кого он ее (фотокопию. - "МК") получил, - отмечала ушедшая недавно из жизни Наталья Лебедева, крупнейший российский специалист по истории Нюрнбергского процесса. - В результате Трибунал запретил оглашать текст этого документа и последовательно придерживался данной позиции". По существу, суд поддержал главного советского обвинителя Романа Руденко, назвавшего фотокопию "фальшивкой, не имеющей никакой доказательной ценности".

На этом, однако, скандал не закончился. Разгорелся, напротив, с новой силой - после того, как 22 мая 1946 года текст секретного протокола был опубликован американской газетой St. Louis Post-Dispatch (Сент-Луис, штат Миссури). А на следующее утро, напомним, Николай Зоря, помощник главного советского обвинителя, отвечавший в числе прочего за представление доказательств о нападении Германии на Советский Союз, был обнаружен мертвым на своей съемной нюрнбергской квартире.

Труп прокурорского генерала находился в постели. "Тело прикрыто до верхней четверти груди одеялом, - сообщает протокол осмотра места происшествия. - В области правого виска входное отверстие пулевого ранения, с резко выраженным пороховым ожогом величиной 2,5 х 1,5 см... На одеяле (в области живота) лежит пистолет системы "Вальтер"...

В кармане пиджака, висящего на спинке стула (у письменного стола), обнаружены две записки, изъятые и приобщенные к настоящему протоколу... На кресле возле стола брошена пижама, в кармане которой найдена незаконченная записка: "Перед партией и советской... я совершенно не...". Записка приобщена к протоколу осмотра".

Катынский провал

По убеждению Татьяны Ступниковой, причиной смерти была история с секретным протоколом к пакту, выставившая "миролюбивую советскую внешнюю политику" в крайне неприглядном свете. "Можно ли было не допустить упоминания секретных протоколов и тем более обнародования их содержания на заседаниях Международного трибунала? - рассуждала переводчица. - Но в Москве этот вопрос никого не интересовал. Надо было не допустить, а если не смогли, то расплачивайтесь!

Возник совсем другой вопрос: кто виноват? И был возможен лишь один ответ: виноваты обвинители. Они не смогли заткнуть рот защитникам, свидетелям и подсудимому Риббентропу... Необходимо было срочно найти одного во всем виноватого и убрать его аккуратно, без шума, не привлекая внимания мировой общественности, не прерывая заседаний Трибунала, но ясно намекая нашим юристам, что в таких делах оступаться не полагается. Очевидно, что подручные Берии в Нюрнберге успешно справились с этой ответственной задачей".

Похожей точки зрения придерживалась и Наталья Лебедева. С той разницей, что убийство она исключала. Историк обращала внимание на то, что после того как разразился "протокольный" скандал, Зорю вызвали в Москву. Причем он был очень напуган этим вызовом. Судя по всему, генерал решил не дожидаться обвинений во вредительстве и измене.

Зоря же, кстати, отвечал и за представление советского обвинения по "Катынскому делу". И эта "спецоперация" также закончилась провалом. Закончилась, правда, уже после смерти Зори. Но есть основания полагать, что повод для недовольства собой он успел дать начальству и в этом случае. По некоторой информации, накануне дня своей смерти Зоря сообщил генеральному прокурору СССР, Константину Горшенину о сомнениях, возникших у него при изучении "Катынского дела". Якобы Зоря заявил, что с этими документами он выступать не может.

Для справки: по предложению советской стороны Катынский расстрел был включен в обвинительное заключение: в числе прочего подсудимым вменялось в вину убийство 11 тысяч польских офицеров-военнопленных, совершенное в Катынском лесу якобы в сентябре 1941-го. Однако в приговор этот эпизод не попал: советским обвинителям не удалось доказать причастность к расстрелу немцев.

И не мудрено: это военное преступление было на совести не нацистского, а сталинского режима, и датирует не сентябрем 1941 года, а весной 1940-го. Что было признано уже в СССР, на излете его существования, и неоднократно подтверждалось руководителями постсоветской России. В том числе - нынешним ее президентом.

Но тогда эта информация не была, мягко говоря, общеизвестной. По свидетельству Татьяны Ступниковой, впервые правда о Катыни приоткрылась для нее в ходе Нюрнбергского процесса. И произвела совершенно шокирующее впечатление.

Защита "доказала несостоятельность советской версии, хотя и не приписала вину советским властям, - вспоминала переводчица. - Однако страшный вывод напрашивался сам собой и был косвенно подтвержден решением суда: "За недостатком доказательств не включать дело о катынских расстрелах в приговор Международного военного трибунала». В задачу Трибунала не входил поиск других виновных, пусть даже в тягчайших преступлениях против человечности.

По словам Ступниковой, присутствовавшие на суде советские граждане, "не сговариваясь", назвали 1 июля 1946 года, когда были проведены перекрестные допросы свидетелей по "Катынскому делу", "черным днем Нюрнбергского процесса". "Для меня это был действительно черный день, - описывала свои ощущения Ступникова. - Слушать и переводить показания свидетелей мне было несказанно тяжело, и не из-за сложности перевода, а на сей раз из-за непреодолимого чувства стыда за мое единственное многострадальное Отечество, которое не без основания можно было подозревать в совершении тягчайшего преступления".

Более того, судебное разбирательства выявило признаки еще одного, еще более масштабного и кровавого преступления сталинского режима, совершенного уже по отношению к собственным гражданам. Один из свидетелей, полковник вермахта Аренс, командир 537-го полка связи - того самого, солдаты которого, по версии советского обвинения, расстреляли польских офицеров, - упомянул в своих показаниях о безымянных неглубоких могилах в Катынском лесу, где лежали разложившиеся трупы и рассыпавшиеся скелеты.

"Судя по состоянию останков, это были наши соотечественники, расстрелянные еще задолго до войны, - писала потрясенная Татьяна Ступникова. - Как теперь известно, Катынский лес еще с конца 1920-х был облюбован "компетентными" органами как место казни и захоронения "врагов народа".

Но в самом СССР обо всем об этом мало кто узнал: материалы суда, опровергавшие каноническую советскую версию Катынского расстрела, опубликованы, естественно, не были. Как и материалы, приоткрывшие завесу тайны над дополнительным протоколом к пакту о ненападении между Советским Союзом и нацистской Германией. Как и целый ряд других материалов, содержащих "неудобную" для советских вождей правду. Вождям было что скрывать от своего народа и мира.

Эта правда, разумеется, ни в коей мере не реабилитирует "фокусника" Геринга и других высокопоставленных нацистов, осужденных Нюрнбергским трибуналом. Но справедливо и обратное: осуждение Геринга и его подельников не может служить основанием для оправдания других преступников. Каких бы то ни было. И уж тем более не снимает вины с тех, кто пытался выдать свои преступления за деяния нацистов.