Геополитические итоги 2024 года

Александр Яковенко, заместитель генерального директора МИА "Россия сегодня", чрезвычайный и полномочный посол Российской Федерации, подготовил аналитический доклад "Геополитические итоги 2024 года", посвященный ключевым событиям, процессам и тенденциям мировой политики в уходящем году.Конфликт Россия — Запад: исторический эндшпильВ течение года на финишную прямую вышел конфликт между исторической Россией и историческим Западом на Украине, ставшей орудием антироссийской политики Запада (по аналогии с нацистской Германией, "умиротворение" которой западными державами после прихода к власти нацистов имело все признаки содействия ее перевооружению — в нарушение условий Версальского мира — в целях ее подготовки для "похода на восток").

Подлинно историческое значение конфликта состоит в том, что Россия самоопределилась как "самобытное государство-цивилизация", отличное от западной цивилизации, и тем самым сделала выбор в пользу восстановления исторической преемственности в своем развитии, а Запад, сплотившийся под "американским лидерством", обнажил до предела свою врожденную русофобию, устроив гонения на русскую культуру, сам русский язык и все русское, а также православие как краеугольный камень российской цивилизации.Если ограничиться последними тремя веками, нынешний Запад, восстановивший свое единство с поражением Германии и Японии во Второй мировой войне и их оккупацией США, вписывается в более глубокий контекст его антироссийской политики, включая вторжение Наполеона, Крымскую войну (под предлогом так называемого Восточного вопроса), Большая игра в Центральной Азии и на Кавказе, обе мировые войны, которые имели целью не только разрешение внутризападных противоречий, но и "сдерживание" развития России.

Наконец, это завуалированное под "хеджирование" — на случай возрождения России как глобальной державы — фактическое объявление ей войны в форме решения в 1994 году о расширении НАТО на восток.Логично, что эндшпиль этого противостояния приходится на нашу борьбу с англосаксами, которым по праву "принадлежит" Запад как экономическое, военно-политическое и идеологическое сообщество, доминировавшее в мире на протяжении пяти веков.

Этой гегемонии приходит конец. Ключевым фактором при этом служит утеря Западом первенства в силовой политике, включая переход к России эскалационного доминирования на Украине.

Наглядное свидетельство тому дало экспериментальное применение 21 ноября этого года гиперзвуковой ракеты средней дальности "Орешник" в безъядерном исполнении.Использование технологии на новых физических принципах делает эту систему, если можно так сказать, экологически чистой, гуманной (заблаговременное публичное информирование об объектах ударов в силу невозможности защиты от нее) и позволяет осуществить встречную вепонизацию информационного пространства, имея в виду прямой контакт Москвы с населением стран-оппонентов (обращение Владимира Путина от 21 ноября этого года продолжило практику открытого и прямого общения Кремля со страной и международной общественностью, включая интервью Такеру Карлсону в феврале этого года, выступления на сессии ПМЭФ в июне и на встрече с участниками сессии Валдайского клуба 7 ноября).

Это, по признанию независимых наблюдателей, стало game-changer во всей геополитической ситуации, привело к навязыванию Западу "альтернативной (российской) реальности" (и нарратива), а также своих "правил игры" (CNN).Все это вполне в духе предвидения о воссоздании — рано или поздно — "человеческого пространства войны" в тени ядерного сдерживания и обретения гонкой вооружений формата "технологического маньеризма".

В итоге Западу не удалось загнать Россию в тупик ядерного реагирования своей эскалационной стратегией, включая предоставление Киеву боевых самолетов F-16, вторжение ВСУ в Курскую область в августе и применение киевскими властями ракет ATACMS и Storm Shadow против "старых" российских регионов при непосредственном участии западных специалистов и западных космических средств наведения в ноябре. При этом в ноябре же российская ядерная доктрина была модернизирована и приведена в соответствие с новым уровнем геополитических вызовов и угроз, что подкрепило эффективность ядерного сдерживания в современных условиях.

В то же время Запад, осуждая любое применение ядерного оружия, сам оказался в ядерном "углу", не имея средств противодействия новой российской системе. В дополнение ко всему Запад продолжал демонстрировать свою физическую и политико-психологическую неготовность к прямому конфликту с Россией на уровне применения обычных вооруженных сил — ключевой просчет Вашингтона при провоцировании украинского конфликта, когда ставка делалась исключительно на блицкриг, включая санкционное давление и нанесение России "стратегического поражения", имея в виду недостижение заявленных целей СВО.

На горизонте — феноменальное поражение Запада, которое, безусловно, послужит делу эмансипации всего незападного мира и призвано положить конец неоколониальным практикам. А ставка на идеологию нацизма, расового превосходства, навязанную Украине, позволяет говорить о попытке вернуть Европу в межвоенный период и задним числом оправдать фашизм/нацизм, которые представляют собой продукт исключительно западной цивилизации, ее мироощущения.

Попытка переписать историю, а то и вовсе ее отменить указывает на стремление Запада, переживающего этап "веймаризации", стереть традиционную идентичность в том числе в своем обществе. Западные элиты еще на рубеже 80-90-х годов думали о пересмотре всей Истории, быть может, в тайной надежде в новом тысячелетии начать все с нуля.

Достигнутый усилиями России и ее Вооруженных сил геополитический перелом, включая демонстрацию самодостаточности и способности к технологическим инновациям под западным давлением и вопреки ему, стал мощным фактором общей нормализации международной ситуации и — в особенности на пространстве бывшего СССР — укрепил надежду и веру в преодоление западной гегемонии в мировых делах и мировом развитии, расширил горизонт развития международных отношений на основах равноправия, суверенитета, независимости и невмешательства во внутренние дела. Тема государственного суверенитета, с которым западные элиты вели войну в период после окончания холодной войны, заиграла вновь, как и роль национальных государств — прежде всего как систем демократической подотчетности в противовес наднациональным структурам и закулисным схемам глобального управления.

Украинский конфликт: мир или войнаГибридная или прокси-война Запада с Россией на Украине стала формой окончательного и, как предполагалось, контролируемого разрешения противоречий, копившихся веками, а в особенности — в период после окончания холодной войны и распада СССР. Она же, вопреки намерениям Запада, создала своего рода сцену, обеспечивающую зрелищность этому конфликту, убедительность его исхода для всего остального мира и самих западных элит.

Именно это, последнее обстоятельство объясняет упорство западных столиц в их эскалационной стратегии, хотя всем понятно, что конфликт был проигран еще в 2022-м, когда России (после ветирования англосаксами Стамбульских соглашений, парафированных обеими сторонами) был навязан его затяжной формат. По сути, Вашингтон и Лондон, а с ними и киевский режим взяли на себя ответственность за последовавшие после апреля 2022 года кровопролитие и разрушения, а также угрозу перелива конфликта за украинские границы и перспективу его перерастания в ядерный.

Правительства западных стран апеллировали к "экзистенциальному" характеру конфликта, который не должен быть проигран Украиной "от имени Запада". Не будучи в состоянии предпринять еще один "контрнаступ" после провального прошлогоднего, ВСУ в ответ на потерю территории по всему фронту в начале августа вторглись своими элитными резервами в Курскую область, где их наступление было остановлено и локализовано (им не удалось продвинуться до Курска и захватить Курскую АЭС, что составляло главную цель вторжения, дабы пойти на переговоры "с позиции силы" — один из принципов американской дипломатии).

Российское же наступление продолжилось по всему фронту, и только в течение осени были освобождены 88 населенных пунктов на территории новых субъектов Российской Федерации и в Курской области.Одновременно сошел на нет мертворожденный формат многосторонней "конференции за мир", который был запущен в июле 2023-го на фоне не оправдавшихся ожиданий успеха летнего "контрнаступа" ВСУ и был призван продиктовать России условия мира (некий "Версаль", по свидетельству американского журналиста С.

Хёрша) в обход обычных двусторонних мирных переговоров. "Саммит" прошел в июне в швейцарском Бюргенштоке, где было признано, что мир на Украине не может быть достигнут без участия России.

К концу года исчерпал доверие к себе и формат "Рамштайн" — многостороннего военно-технического содействия Украине (ему на смену пришла миссия НАТО, размещенная в Висбадене, с ее координатором в Киеве; в ноябре объявлено, что она приступит к своей работе в январе).В сентябре в ходе предвыборной кампании в США Нью-Йорк и Вашингтон посетил В.

Зеленский со своим новым "планом победы", который не вызвал энтузиазма у администрации Байдена, так как состоял из требований о западной помощи и не мог решить проблему отсутствия у Белого дома вызывающего доверия плана достижения победы на Украине, чего требовал от него конгресс, в особенности республиканцы. В ответ раздавались требования западных столиц о снижении Киевом призывного возраста с нынешних 25 лет до 18, как это было в США во время войны во Вьетнаме.

В течение года в политологических кругах западных стран, включая США, начали вбрасываться идеи переговорного урегулирования по модели перемирия в войне в Корее: прекращение огня, замораживание конфликта по линии боевого соприкосновения с созданием демилитаризованной зоны, которую патрулировали бы миротворческие силы стран НАТО или нейтральных стран (в этом отличие от "корейского варианта"). Членство Украины в НАТО предлагалось отложить на неопределенный срок, но в своих новых фактических границах Украина могла бы развивать с Западом сотрудничество в сфере обороны и безопасности.

В этом же русле идут идеи команды Трампа, выигравшего выборы 5 ноября и обещавшего быстро завершить конфликт переговорами.Киев встал на путь заключения двусторонних договоренностей с западными странами (Великобританией и другими) о неких гарантиях с их стороны, которые не являются союзными договорами.

Эксперты в числе прочего предлагали постконфликтное строительство ВСУ по принципу "обороны в формате укрепления доверия" (confidence-building defense), что шло навстречу российским идеям о демилитаризации Украины и создании с украинской стороны "санитарной зоны" глубиной на дальность средств поражения, которые будет разрешено иметь Киеву по двустороннему мирному договору.Четырнадцатого июня на встрече с руководством МИД России президент В.

В. Путин выдвинул условия для начала переговоров с Киевом, одновременно с которыми будет прекращен огонь: обязательство Киева вывести войска со всех четырех конституционных территорий РФ в их прежних границах областей Украины, восстановление нейтрального статуса Украины и отказ от вступления в НАТО.

Позднее Москвой была подтверждена готовность строить свою переговорную позицию также с учетом содержания Стамбульских договоренностей и выдвинуто требование о выводе ВСУ с территории Курской области как предварительное условие для начала переговоров. На разных уровнях российская сторона четко давала понять, что нас может устроить только прочный мир, предполагающий международное признание новых, по-настоящему постсоветских границ Украины, вставшей на путь построения унитарного и этноцентричного государства, и предоставление Западом надежных гарантий нашей безопасности в русле идей, заложенных в проектах документов от 15 декабря 2021 года, которые были отвергнуты США и НАТО.

Последнее будет представлять серьезную проблему ввиду подрыва доверия к Западу в связи с историей заведомого обмана с Минскими соглашениями от февраля 2015 года, одобренными Советом Безопасности ООН.Двадцать пятого декабря в телепрограмме "60 минут" С.

В. Лавров вновь разъяснил, что никакое перемирие Россию не устроит: нам нужен прочный мир, долгосрочное решение проблемы, включая гарантии нашей безопасности со стороны Запада.

Он также пояснил, что российские требования от 14 июня по началу переговоров не являются условиями как таковыми: они целиком отвечают обязательствам Украины по международному праву, в том числе в области прав человека, будь то право на самоопределение населения новых регионов России или права русскоязычных граждан на остальной территории бывшей Советской Украины. Именно из этих соображений Москва исходила в переговорах по Минским соглашениям в 2015 году и затем на переговорах с Киевом в Стамбуле в апреле 2022-го.

Беспрецедентно высокий уровень поддержки президента В. В.

Путина на выборах в марте обозначил народный мандат на достижение целей СВО, в то время как В. Зеленский утратил свою легитимность, отказавшись проводить выборы в связи с истечением срока своего президентства.

Одновременно на ослабление поддержки антироссийской политики указывало внутриполитическое развитие в ведущих западных странах: парламентские выборы во Франции в июне — июле, которые привели к победе блока левых партий и созданию правительства меньшинства, зависимого от партии Марин Ле Пен; на земельных выборах в Тюрингии, Саксонии и Бранденбурге значительного успеха добилась оппозиция в лице "Альтернативы для Германии" и "Союза Сары Вагенкнехт", а в ноябре развалилась правящая коалиция, что вынудило назначить досрочные парламентские выборы на 23 февраля 2025 года; на американских выборах 5 ноября сокрушительное поражение потерпели демократы, непосредственно причастные к провоцированию украинского кризиса, они полностью потеряли контроль над конгрессом.Конфликт на Украине выявил тотальный характер антироссийской политики Запада, способствовал осознанию его в российском обществе как еще одной Отечественной войны, а заданные в ходе СВО стандарты ведения современной войны сами по себе служат мощным фактором сдерживания — на уровне применения обычных вооруженных сил.

После применения "Орешника" стала очевидна асимметрия в пользу России в потенциальном прямом конфликте Запада с нашей страной. Россия, не питающая никаких агрессивных намерений против стран — членов НАТО, стратегии альянса по наращиванию своего военного присутствия на восточном фланге (в рамках запущенной в 2014 году перманентной операции "Атлантическая решимость") противопоставила реальную перспективу ударов на глубину со своей территории, из морских и океанических акваторий и воздушного пространства над ними по стационарным целям, включая предприятия ВПК, элементы критической инфраструктуры и центры принятия политических решений.

В ответ западные страны развязали подобие риторической агрессии, заявляя о готовности ввести свои войска на Украину и о нанесении силами НАТО "превентивных" ударов по российской территории. Соответственно, к концу года доминирование перешло к России, что открыло реальную перспективу перехода к дипломатическому урегулированию конфликта.

Формирование многополярного миропорядка: скачок впередСанкционное давление на Россию в контексте украинского конфликта обозначило внешнеполитическую катастрофу Запада. Практически никто из незападных стран прямо не присоединился к западным санкциям, вследствие чего произошла существенная кристаллизация новой, переходной биполярности по линии Запад — Мировое большинство / Глобальный Юг.

Страны Глобального Юга, ссылаясь на императивы собственного развития, проводили многовекторную внешнюю политику, что было признано западными политологами как "множественное присоединение" (multialignment). На Западе не могут переступить через себя, чтобы признать новую форму неприсоединения, тем более что незападные форматы взаимодействия не являются военно-политическими союзами и не направлены против Запада — они просто сокращают сферу западного доминирования, решая свои проблемы вне Запада и вопреки ему.

Ключевым форматом самоорганизации Мирового большинства является БРИКС, где в этом году председательствует Россия. На страны БРИКС приходится 36,7% глобального ВВП (по паритету покупательной способности, притом что цифры для западных стран на 80% отражают финансовый "воздух") и их совокупный экономический рост составляет 3,8%, опережая средний показатель для всего мира.

Это трансконтинентальное объединение впервые функционировало в расширенном формате "десятки": к нему присоединились Египет, ОАЭ, Саудовская Аравия, Иран и Эфиопия, которые в течение года создавали национальный инструментарий для полноформатного участия в его работе. Итоги российского председательства подвел саммит в Казани в октябре.

На нем принято решение о создании формата взаимодействия с БРИКС третьих стран — государств-партнеров, которыми стали 13 стран, включая Алжир, Турцию, Индонезию, Казахстан, Узбекистан, Малайзию, Нигерию и Кубу. Представители ряда других государств принимали участие в мероприятиях саммита, а порядка еще 20 заявили о своем стремлении к установлению отношений сотрудничества с объединением.

В Казанской декларации отмечены главные итоги совместной работы: прежде всего продвижение по пути создания общей архитектуры в области развития и комплексного сотрудничества в таких сферах, как торговля и экономика, взаиморасчеты и логистика, связи по линии парламентов и гражданского общества, культурно-гуманитарное взаимодействие.Новая конструкция глобальной политики отражалась в работе "Группы двадцати", где представлены как Запад ("Семерка" и страны, ассоциирующие себя с Западом, в частности четверка англосаксонских стран, включая Австралию), так и Мировое большинство с ядром в составе БРИКС.

Ввиду линии Запада на блокирование в ООН неугодных ему решений и в целом роста международной напряженности, вызванной западной политикой сдерживания России и Китая, на работу "Группы двадцати" легла основная нагрузка в области проблематики мирового развития и глобальной политики, многосторонней дипломатии в целом.На саммите в Рио-де-Жанейро в ноябре была одобрена инициатива бразильского председательства об учреждении Глобального альянса по борьбе с голодом и бедностью.

Хотя неясно, будут ли западные страны, среди которых представлены все бывшие метрополии, выполнять свои финансовые и иные обязательства в рамках этой инициативы. Имеющийся опыт, прежде всего по линии ООН (содействие международному развитию и достижение целей устойчивого развития) отнюдь не вдохновляет.

Формат саммитов G20, создававшийся в ответ на вызовы глобального финансового кризиса 2008-2009 годов (до этого он носил технический характер встреч министров финансов и глав центробанков, где музыку заказывал Запад и контролируемые им Бреттон-Вудские институты) пришелся весьма кстати как площадка равноправного диалога между Западом и Мировым большинством. В рамках индийского председательства в прошлом году удалось не допустить "украинизации" повестки дня "Двадцатки", и в ее состав вошел Афросоюз — на равных с Евросоюзом.

В Рио вопреки требованиям западных стран, навязывавших остальным свой нарратив происходящего, была принята краткая и емкая формула по конфликту на Украине — в поддержку "всеобъемлющего, справедливого и прочного мира", которая вполне отвечает российскому подходу и генезису этого кризиса, прямо противостоит продвигаемому Западом "корейскому варианту" замораживания конфликта без заключения полноценного мирного договора и предоставления Западом гарантий безопасности России.Следующим председателем "Группы двадцати" будет ЮАР, что дает основания рассчитывать на то, что три председательства подряд государств — членов БРИКС, включая 2025 год, который может иметь решающее значение для глобального баланса сил, введут G20, объединяющую страны, на которые приходится свыше 90% глобального ВВП, в русло устойчивого и на равных разговора между двумя ведущими группами государств, определяющих прошлое и будущее мирового порядка.

Западное общество: консервативная революцияВвиду продолжающейся западной гегемонии, в том числе на уровне идей и в сфере культуры, а также стремления Запада во что бы то ни стало ее сохранить, важное значение для всего комплекса международных отношений имеет состояние самого западного общества. Как и в международных делах, соответствующие ориентиры внутреннего развития задаются Америкой, ее элитами.

Эти процессы, а именно "культурные войны", призванные переформатировать традиционную американскую идентичность в ультралиберальном ключе, и связанная с ними поляризация в стране восходят к президентству Б. Клинтона и достигли своего апогея при администрации Дж.

Байдена.Речь о разного рода идейных продуктах Демпартии и либеральных элит в целом, таких как "культура отмены", "критическая расовая теория" и другие.

В дополнение ко всему в правочеловеческой области приоритет отдавался ЛГБТ*-повестке и пропаганде трансгендерства, причем в нарушение родительских прав. Откровенная борьба с традиционными (семейными) ценностями была перенесена на бизнес, включая банковский, который включал в свои корпоративные ценности идеи "многообразия, экологии и инклюзивности", что вызвало протесты и бойкот со стороны консервативно настроенных американцев.

Начиная с запуска движения BLM ("Жизни черных имеют значение"), демократы сделали ставку на маргинальные слои населения, имитируя большевиков и наклеивая ярлык "повестки дня правых" на призывы к здравому смыслу, умеренной политике, соблюдению свободы слова и сохранению традиционных ценностей, освященных религией. Идейная основа этой стратегии была заложена при Б.

Обаме под лозунгом борьбы за интересы "всего общества", что на деле означало уравнивание всех социальных слоев и групп населения по наименьшему общему знаменателю, представленному маргиналами, которые зависят от социальной поддержки властей. Электоральная сила такой политики заявила о себе на выборах 2020 года, когда Д.

Трамп получил на 11 миллионов голосов больше, чем в 2016-м, но проиграл (что дало повод для обвинений в фальсификации их результатов в штатах, контролируемых демократами). Илон Маск по ходу избирательной кампании обвинил демократов в попытке увековечить свое правление посредством натурализации незаконных иммигрантов (их приток в страну при Байдене составил свыше девяти миллионов человек).

Эти явления западной политики, которые получили название "пробужденчества", или воук-культуры, и которые масштабировались в других западных странах и агрессивно навязывались в более широком международном сообществе, включая Олимпийское движение, как некий неизбежный процесс освобождения человека вплоть до выбора своего пола, подверглись жесткой критике со стороны консервативного истеблишмента, группировавшегося вокруг Республиканской партии, которая, в свою очередь, объединилась вокруг кандидатуры Трампа. Небезынтересно, что на уровне независимых философов (таких как британец Джон Грей в его книге "Новые Левиафаны.

Мысли после либерализма", 2023 год) происходящее рассматривалось как реализация пророчеств Достоевского в его "Бесах" и антиутопий Джорджа Оруэлла, которые имеют всеобщее значение и вскрывают изначальную тоталитарность либерализма, доходящего до уравнительного абсурда и потому создающего угрозу самой западной демократии. Налицо кризис либеральной идеи как таковой.

И тут уместно высказывание Р. Рейгана от 1975 года о том, что "если фашизм когда-нибудь придет в Америку, то придет он под именем либерализма".

Одновременно можно судить о кризисе самих элит, ставших космополитичными на волне неолиберальной экономической политики и глобализации последних 40 лет и элементарно оторвавшихся от жизни простых людей, а именно большинства населения, укорененного в своих общинах, странах, традиционных ценностях и истории. Эту болезнь либерализма на примере Америки еще в 1996 году подметил Кристофер Лэш (в своей посмертной книге "Восстание элит и предательство демократии").

Одной из причин ультралиберализма полагают стремление элит отвлечь внимание от воспроизводства и увеличения неравенства капитализмом в условиях неолиберальной экономики. Так, Демпартия отвергла свое традиционно левое крыло в лице сторонников Берни Сандерса.

В целом западные элиты воспользовались окончанием холодной войны и распадом СССР, что спровоцировало кризис левой идеологии, и пришли к усреднению политики, стиравшей различия между основными политическими партиями. Оппоненты демонизировались как популисты и сторонники "теорий заговоров", а СМИ обеспечивали подавление свободы слова и любого инакомыслия.

В итоге Запад вышел на формирование единого нарратива элит, что в сочетании с расцветом политтехнологий привело западную демократию к кризису. Последний нашел свое выражение в Brexit, феномене Трампа и росте влияния несистемных политических сил и движений в ведущих европейских странах.

Выход для свободы слова был найден в соцсетях на путях компарментализации независимо от попыток осуществления цензуры их операторами и вопреки им.В США республиканцы стали носителями консервативной повестки дня.

Она была сформулирована фондом "Наследие" в 900-страничной своего рода дорожной карте будущей республиканской администрации "Проекте-2025". Главными и первоочередными целями в нем обозначены "возвращение семьи в центр американской жизни" и "деконструкция/демонтаж административного государства", в котором (включая Госдепартамент) окопались левые.

По сути, можно судить о консервативной революции Трампа, поддержанной коренной (белой) Америкой и ее средним классом и ставшей реакцией на ультралиберализм и разрушение традиционной идентичности, включая саму идею "американской мечты" и соответствующую историческую мифологию, без которой, как показывает мировой опыт, не может существовать ни одно государство. Именно государство и суверенитет стали главными постулатами идеологии "Сделать Америку вновь великой".

Как ни относиться к победе Трампа, приходится признать, что в его лице к власти в США пришли национально ориентированные силы, которые рано или поздно будут задавать тон в других западных странах и будут проводить прагматичную "транзакционную" политику по отношению в том числе к своим "друзьям и союзникам". В силу своего центрального положения в западной системе координат США, скорее всего, смогут восстановить основы своей экономической и технологической мощи за счет всего остального мира, включая ближайших союзников, но уже в качественно новой высококонкурентной глобальной среде.

Очевидно также, что консервативная революция объективно делает Америку более совместимой с другими культурами и цивилизациями, включая Россию, и переводит американский интервенционизм в более обнаженный, циничный и откровенно империалистический формат, что создает известные препятствия для его реализации, включая проблематичность поддержки европейских союзников. В любом случае предвыборное обещание Трампа завершить имеющиеся конфликты и не развязывать новые войны, равно как и его предупреждение об угрозе третьей мировой, нашли отзвук в американском обществе.

Внутризападные отношения: Америка превыше всего!Развитие событий последних лет показывает, что у украинского кризиса, спровоцированного Вашингтоном в расчете на легкую победу над Россией, своего рода блицкриг в сочетании с беспрецедентным, на уровне тотальной экономической войны, массированным санкционным давлением и ее вывод — раз и навсегда — из геополитической игры имел двойное дно, обращенное к Европе. Прежде всего в прицеле оказалась Европа Евросоюза, притом что союзнические отношения в рамках НАТО и пресловутая "западная солидарность" (под предлогом угрозы "российской агрессии") служили прикрытием для реализации планов по превращению стран-союзниц в материал для реиндустриализации Америки и рынок для американской промышленности, начиная с ВПК.

Удар был нанесен по одной из основ конкурентоспособности Европы — отношениям с Россией в области энергетики, прежде всего закупкам сравнительно дешевых нефти и природного газа. Враждебность Украины, по территории которой проходят газопроводы из России, и диверсия на газопроводах "Северный поток" в Балтийском море в сентябре 2022 года радикально изменили энергетическую ситуацию в Евросоюзе.

Картину энергетических преимуществ США перед ЕС дорисовали принятый администрацией Дж. Байдена закон "О снижении инфляции" и поставки в Европу более дорогого американского сланцевого газа.

Как-то разом все для Европы резко поменялось на экономическом фронте. При этом США к тому времени стали глобальной энергетической державой — задача, которую ставил Д.

Трамп в свое первое президентство. В итоге энергетические издержки европейской промышленности (не говоря о счетах населения за электричество и отопление) оказались в два-три, а то и в четыре раза выше, чем в США.

Первыми это ощутили на себе отрасли с высокой долей энергетических затрат, скажем, такой химический гигант, как германский концерн БАСФ.Основной удар пришелся на Германию, страну, наименее подвергшуюся деиндустриализации на волне глобализации, и ключевого драйвера экономики ЕС (что позволяло расценивать ЕС как "четвертый (экономический) рейх" Германии, а верхом экономического доминирования Германии в Европе стал скандальный профицит текущего счета платежного баланса Берлина в 8,6% ВВП в 2016 году).

Притом что проблема Японии как конкурента была решена американцами в 90-е, теперь, особенно в свете глобального финансового кризиса 2008-2009 годов, очередь дошла до Европы.В этих условиях надо было обновить смысл существования единой Европы в качественно новых геополитических условиях окончания холодной войны и распада СССР.

Уйти из Европы и оставить ее процветающей отнюдь не входило в планы американцев. Центральным элементом европейской стратегии США оставалось сдерживание Германии, недопущение создания в Европе германо-российской системы — геополитический кошмар, унаследованный Вашингтоном от британцев вместе с их империей (кстати, вступление Великобритании в ЕС в свое время "освободило" Лондон от последнего наследия империи — имперских преференций в рамках Содружества наций).

Осенью этого года "Фольксваген" объявил о закрытии трех из десяти своих заводов на территории ФРГ, а другие автоконцерны заявили о резком снижении прибыли. Проблему для ЕС создает еще и то, что безусловный приоритет будущей американской администрации — противостояние с Китаем, включая торговую, экономическую и технологическую войну, а лучше всего его тотальную изоляцию, что маловероятно.

Вашингтон требует от европейских союзников подключиться к этой кампании сдерживания Китая, а это, как и в случае с самими США, предполагает потерю инвестиций и сравнительно дешевых товаров из Китая.Для Америки управление таким сдерживанием в условиях весьма существенной торгово-экономической взаимозависимости будет крайне сложным предприятием, а тем более для европейцев, которые находятся в куда более непростой экономической ситуации (средний рост в ЕС на этот год прогнозируется МВФ на уровне 0,9%, притом что для США этот показатель составляет 2,6%).

Участие ЕС (объем товарооборота с КНР в 2023 году составил 740 миллиардов евро) в сдерживании Китая заметно снижает риски для самой Америки (товарооборот в размере 575 миллиардов долларов).Но внутриполитические риски для европейских стран несопоставимы с американскими: если в США ситуация определилась после выборов 5 ноября, то в ведущих европейских странах все только начинается, как показывает в том числе падение правительства М.

Барнье во Франции, развал коалиции О. Шольца в Германии и неустойчивость лейбористского кабинета К.

Стармера в Великобритании (нетрадиционную угрозу лейбористам создает близость, идейная и иная, сооснователя Партии реформ Н. Фараджа к новой американской администрации, включая заявленную И.

Маском готовность финансово поддержать его партию). Кстати, "выстроить" англичан против континентальной Европы — вещь вполне обычная для Америки, лейбористы для этого не особенно подходят, прежде всего в силу своего либерализма (Brexit был перехвачен консерваторами у Фараджа, который агитировал за него 20 лет): исход летних выборов вызвал диссонанс в англосаксонском лагере, и он должен быть купирован.

По данным национального опроса, в декабре Партия реформ впервые обошла по популярности лейбористов — 24% при 26% электоральной поддержки у консерваторов.Другой момент — это заангажированность европейских элит и руководства Евросоюза на рост военных расходов, что возможно только за счет частичного демонтажа социального государства, если, разумеется, этот рост будет реальным, а не на бумаге.

Данное обстоятельство работает на заинтересованность европейцев в скорейшем завершении конфликта на Украине. В отличие от прошлого — когда не было социального государства и экономические проблемы разрешались на путях войны — других массированных государственных расходов просто не было, сейчас положение дел в корне иное.

Проблем добавляет иммиграционное давление с Юга. В последний раз так случилось во Вторую мировую.

Война во Вьетнаме уже доказала, что в современных условиях все иначе, хотя, понятно, что компании ВПК наживаются: ее пришлось заканчивать в условиях затяжного экономического кризиса 70-х годов; не выдержал и золотой стандарт, который пришлось отменять в одностороннем порядке в 1971-м.На смену доходам ВПК пришли другие — доходы от продажи нефти, Big Pharma (до ковида на здравоохранение в США приходилось 17% ВВП при девяти процентах в ФРГ) и информационные технологии.

Другое дело, что дестабилизация положения в различных регионах мира поддерживает интерес к доллару, а следовательно, его курс и саму возможность Америки решать свои проблемы за чужой счет (так, совокупный дефицит федерального бюджета и текущего счета платежного баланса США приближается к трем триллионам долларов, что превышает десять процентов ВВП). Собственно, в этом смысл стремления Вашингтона заморозить конфликт на Украине как региональный, как "проблему европейской безопасности".

В конце года впервые в публичном пространстве — надо полагать, в порядке реакции на применение "Орешника" и модернизацию российской ядерной доктрины — стали предметно обсуждать реальное содержание пятой статьи Вашингтонского договора. По внимательном прочтении она не дает никаких автоматических гарантий союзникам со стороны США: в холодную войну было проще ее трактовать, так как была Организация Варшавского договора и предполагалось применять ядерное оружие на территории Европы за пределами собственно СССР, теперь же этот буфер исчез — и проблема ударов по территории России в ответ на российские по странам НАТО встала для американцев во весь рост: они никогда не были намерены рисковать ответным ударом по своей территории.

Отчасти это вводит Европу в мир великодержавной политики, которую намерен проводить Трамп, и придает дополнительное измерение его лозунгу "Сделаем Америку вновь великой". Можно предположить, что не только готовность администрации Трампа вводить пошлины на европейский экспорт (как это было сделано им в пору его первого президентства в отношении стали и алюминия), но и идейные разногласия будут источниками напряженности в союзнических отношениях.

Трудно предположить, придут ли в ближайшее время к власти в Европе национально-ориентированные политические силы. Этого будет мало, поскольку американские мегафонды ("Блэкрок" и др.

), которые после глобального финансового кризиса пришли на смену инвестиционным банкам и хедж-фондам и втрое увеличили активы под своим управлением за последовавшие десять лет (ведущая "пятерка" — до 15 триллионов долларов), скупили блокирующие или контрольные пакеты акций ведущих и системообразующих европейских банков и компаний. Это делалось посредством дисциплинирования европейских банков по линии министерств юстиции и финансов и разного рода скандалов, включая офшорные.

Трамп в свое время неслучайно похоронил Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство, переговоры по которому уперлись в оппозицию ЕС по его инвестиционным положениям: зачем договариваться, если можно управлять напрямую из Вашингтона?Примечательно в этом плане устранение экс-главы МВФ Д. Стросс-Кана, который, по некоторым свидетельствам, вызвал недовольство ФРС и мог бы выиграть президентские выборы во Франции, на которые в итоге пошел взявшийся из ниоткуда Э.

Макрон. Таким же образом, через обвинения в домогательствах, устранены в начале года К.

Шваб и его команда, что говорит в пользу прямого управления американцами механизмами западного доминирования: надо полагать, наднациональные структуры типа Давосского форума и коллективные органы Запада должны уступить дорогу элементарному американскому суверенитету. ВЭФ явно исчерпал себя, констатировав раскол мира на Запад и Глобальный Юг и провалив попытку навязывания России плана из десяти пунктов по Украине.

Евросоюз, можно сказать, пополняет ряды стран, находящихся в полуколониальной зависимости.Очевидно, что США, действуя в том числе методами протекционизма и "транзакционной дипломатии", будут использовать Европу как ресурс воссоздания основ своей экономической и технологической мощи в качественно новой высококонкурентной глобальной среде.

На место привычному Pax Americana должна прийти более обнаженная империя Запада военного образца (по типу Римской, с которой столь часто сравнивают себя американцы) во главе с Америкой и с вассальной зависимостью всех союзников и стран, ассоциирующих себя с историческим Западом, что будет подаваться как единственное средство выживания Запада и его образа жизни в многополярном мире. Вопрос, как будет разыгран план "крепости Запад" на практике, будет ли у Европы будущее или она "провиснет" между Атлантикой и Евразией, станет ли частично добычей хищного Лондона, действующего по доверенности от США.

Постсоветское пространство: консолидацияСущественное воздействие на общую ситуацию на пространстве бывшего СССР оказывал ход конфликта России с Западом на Украине. Как нигде в других регионах мира, здесь уверенность в окончательной победе России — не дожидаясь ее реализации "на земле" и оформления посредством двустороннего мирного договора и достижения договоренностей Москвы с Западом о гарантиях своей безопасности — начинала работать на эмансипацию от мифов о всесилии Запада и преимуществах западной цивилизации.

В части последнего мощно заявили о себе кризис либерализма и, разумеется, консервативная революция Трампа, но также скандальное проведение Олимпийских игр во Франции.После кавказского кризиса 2008 года и суверенизации Абхазии и Южной Осетии украинский кризис наиболее убедительно внес в сознание элит императивность сохранения общего базового наследия советского общежития, прежде всего недопущение агрессивного национализма образца межвоенного периода в Европе и русофобии (именно в пространстве русского языка наиболее плодотворно развивались национальные культуры республик бывшего Советского Союза) как условия сохранения своих советских границ.

Украина явила яркий пример того, что попытки создания унитарного и этноцентричного государства логично — как следствие политики "десоветизации" — ставят вопрос о советских границах. Не приходится говорить и о цене превращения своей страны в орудие антироссийской политики Запада, в "прифронтовое государство" со ставкой на длительное противостояние между Россией и Западом.

Ход конфликта показал, что у Запада уже нет ресурсов на такое противостояние, особенно в Европе, пребывающей в "постгероической" эпохе своего исторического существования и обремененной совокупностью острых проблем собственного развития, обострившихся как следствие украинского конфликта.Можно сказать, что демонстрация боевого потенциала "Орешника" как сопоставимого по мощности с ядерным, но экологически чистого и гуманного и потому применимого, а также доказывающего высокий потенциал России в области технологических инноваций, несмотря на давление Запада и ему вопреки, поставило определенную точку в восприятии на постсоветском пространстве Запада как внешнеполитического и ценностного ориентира и модели развития, вообще как референциального фактора внутриполитической ситуации.

В этой атмосфере в конце ноября проходили визит российского лидера в Казахстан и саммит ОДКБ в Астане. Востребованность ОДКБ была подтверждена агрессивной политикой Запада, спровоцировавшего украинский кризис.

Это в дополнение к демонстрации эффективности Организации посредством ее первой стабилизационной миссии в январе 2022 года в Казахстане. Укреплялась оборонная составляющая Союзного государства России и Белоруссии: на белорусской территории с прошлого года размещено российское тактическое ядерное оружие, а 6 декабря на заседании ВГС Союзного государства был подписан Договор о гарантиях безопасности, предполагающий применение всех имеющихся сил и средств для защиты суверенитета, независимости и территориальной целостности России и Белоруссии.

Одновременно в ответ на обращение Минска было решено развернуть там в следующем году еще и "Орешник" — как наиболее убедительное средство сдерживания западной агрессии в силу характеристик этой системы средней дальности.В рамках миротворчества при посредничестве России на полях саммита СНГ в Москве в октябре были проведены очередные раздельные встречи В.

В. Путина с президентом Азербайджана И.

Алиевым и премьером Армении Н. Пашиняном, призванные содействовать нормализации их отношений.

Попытку воспрепятствовать урегулированию при российском посредничестве предпринял Париж, обнажив, однако, полную неспособность реально способствовать прогрессу на их двусторонних переговорах.В октябре на выборах в Молдавии победила действующий президент М.

Санду, однако проводившийся одновременно референдум дал весьма неубедительный (в том числе для Брюсселя) результат с перевесом сторонников вступления в ЕС менее одного процента. К ситуации в Молдавии имели отношения и президентские выборы в соседней Румынии, состоявшиеся в ноябре: результаты первого тура, сокрушительные для правящего большинства, были неожиданно аннулированы Конституционным судом на основе материалов спецслужб.

Не исключен вариант проведения голосования до получения нужного Западу результата (как это в декабре 2004 года проделали на Украине, незаконно проведя третий тур выборов президента).Линия Запада на "спойлерство" в Закавказье, срыв российских усилий при отсутствии воли и ресурсов их реально заместить ярко проявилась в отношении Грузии, из которой хотели создать второй фронт конфликта с Россией.

Национально ориентированное руководство Грузии в течение года приняло закон об иноагентах. В ноябре на парламентских выборах, итоги которых не признала поддерживаемая Западом оппозиция, победила правящая партия "Грузинская мечта".

Оппозиция предприняла безуспешную попытку госпереворота по образцу украинского Майдана при поддержке президента С. Зурабишвили, срок полномочий которой был до 29 декабря этого года.

В ответ на действия Запада правительство Грузии приняло решение о приостановлении на четыре года переговоров о вступлении в ЕС: срок достаточный, чтобы убедиться в том, что Евросоюз не развалится или подвергнется существенной деконструкции в качественно новой геополитической среде.Таким образом, в целом ситуация на пространстве СНГ указывала на необходимость консолидации здоровых сил при дальнейшем наращивании интеграционных процессов и при очевидном исчерпании Западом своих ресурсов воздействия на происходящее в этом регионе.

Контрпродуктивной в этом плане оказалась ставка на успех блицкрига на Украине. Общее ослабление Запада и выяснение внутризападных отношений (главный вопрос союзников и общественного мнения к Вашингтону — на основе какого анализа, явно ошибочного, принимались решения по Украине, по отказу от переговоров с Москвой и от Стамбульских договоренностей?) обещают дальнейшее развитие процесса политической, экономической, интеллектуальной и иной эмансипации от западного влияния, надо полагать, до позитивной трансформации самого Запада — с отказом от идеологизации международных отношений и методов силового интервенционизма, включая "цветные революции" и санкционное давление.

Восточная Азия: караван идетСитуация в Восточной Азии развивалась своим чередом, отражая развитие процессов региональной интеграции, в том числе в более широких рамках мегарегиона Евразии, и стремление США противопоставить им некую конструкцию сдерживания Китая с моря (стратегия off-shore balancing), отсылающую к блоковым форматам начального периода холодной войны (тогда это были СЕНТО, СЕАТО, АНЗЮС и АНЗЮК).На саммите ШОС в июле в Астане в ее состав вошла Белоруссия, что превратило организацию в "десятку", включая все ведущие государства Евразии, такие как Россия, Китай, Индия, Пакистан и Иран, при двух государствах-наблюдателях (Монголия и Афганистан) и 14 государствах-партнерах, включая Турцию и Египет.

Таким образом, ШОС осуществляет сотрудничество практически всех государств этого макрорегиона, обнуляя западную геополитику, рассматривавшую его как некий Хартленд, который должен обеспечить контроль над миром тому, кто им завладеет. Теперь понятно, что он "принадлежит" тем странам, которые там расположены, и не может быть объектом завоевания Западом хотя бы в силу наличия у России и Китая потенциала ядерного сдерживания.

ШОС продолжала выстраивать планы своего дальнейшего развития, прежде всего торгово-экономического сотрудничества, в части логистики, создания транспортных коридоров ("Один пояс, один путь", Севморпуть и "Север - Юг") и антитеррора. Организация взаимодействовала с ЕАЭС и АСЕАН в рамках более широкой архитектуры, включая Всеобъемлющее региональное экономическое партнерство (ВРЭП), созданное в 2020 году в составе "десятки" АСЕАН и пяти других стран — Китая, Японии, Южной Кореи, Австралии и Новой Зеландии.

Россия и Китай развивали "сверхстратегические" отношения "без границ", выходившие за привычные рамки, чему способствовало единство национальных интересов перед лицом агрессивной политики Запада, включая санкционное давление в связи с украинским конфликтом. Стороны публично позиционировали себя как "независимые центры формирующегося многополярного мира" в ходе состоявшегося в мае очередного визита президента В.

В. Путина в Китай.

Констатировалось, что по итогам 2023 года объем двустороннего товарооборота вышел на уровень 227 миллиардов долларов. Китай активно замещал на российском рынке ниши, оставленные западными компаниями, включая производителей автомобилей.

В июне состоялись визиты российского лидера в КНДР, где был заключен Договор о стратегическом партнерстве (в его развитие Пхеньян посетил целый ряд российских официальных лиц, включая министров иностранных дел и обороны и секретаря Совета безопасности России), и Вьетнам, с которым были возобновлены многоплановые отношения, унаследованные от советской эпохи. Со всеми тремя странами налаживались схемы расчетов в национальных валютах.

США, в свою очередь, сделали ставку на создание в регионе архитектуры сдерживания Китая — проекта, к которому была подключена НАТО (в рамках второй попытки ее "глобализации"): в июле на юбилейном саммите альянса в Вашингтоне Китай был определен как одна из главных угроз наряду с Россией. Одновременно министр финансов Дж.

Йеллен призвала европейских союзников четко следовать тарифной политике США в отношении китайского экспорта, прежде всего электромобилей. То есть подтягивание НАТО в регион Восточной Азии имело скорее символический характер, призванный обеспечить участие европейских союзников в экономической и технологической изоляции Китая (как отметил президент В.

В. Путин на встрече с главами ведущих СМИ стран БРИКС в октябре, США "опоздали на 15 лет со сдерживанием развития Китая").

В феврале США достигли соглашения с Филиппинами (с его новым президентом Фердинандом Маркосом — младшим) о доступе своих военных в общей сложности к девяти базам на их территории. А в апреле состоялся трехсторонний американо-японо-филиппинский саммит откровенно антикитайской направленности.

Эти альянсы, как и американские планы подключения Филиппин к Четырехстороннему диалогу по безопасности (QUAD) с участием Японии, Индии и Австралии, призваны найти паллиатив очевидной невозможности сдвинуть Нью-Дели с твердой позиции неприсоединения к какому бы то ни было блоку.В октябре на саммите БРИКС в Казани состоялась первая за последние пять лет встреча лидеров Индии и Китая Н.

Моди и Си Цзиньпина, на которой была достигнута договоренность по деэскалации в районе спорной границы в Гималаях (последняя вспышка напряженности там имела место в 2020-м). Тем временем в 2023-2024 годах Пекин вернул себе место главного торгового партнера Нью-Дели.

В целом примечательно, что антикитайские усилия Вашингтона не выходят за рамки традиционных союзников, а что касается неких военно-политических альянсов, пока ничего не удалось сверх ранее созданного АУКУС в составе трех англосаксонских стран — США, Великобритании и Австралии. Причем последней пришлось отказаться от балансирования между Пекином, с которым Канберру связывали масштабные торгово-экономические связи, и Вашингтоном как военно-политическим союзником в пользу последнего с соответствующими последствиями для своей экономики.

Ключевой проблемой в американо-китайских отношениях оставался Тайвань. США продолжали вооружать эту островную часть Китая, тем самым давая понять, что не будут участвовать напрямую в потенциальном конфликте с Китаем, если дело дойдет до применения силы со стороны Пекина.

Об этом свидетельствует и опыт конфликта на Украине, тем более если, как убеждены в Вашингтоне, к 2030 году ядерные потенциалы сторон уравняются. В любом случае США фактически увязли в конфликте с Россией на Украине, истратив массу ресурсов, включая политический капитал и доверие к своей политике сдерживания.

Можно ожидать, что США при Трампе пойдут по пути экономической дестабилизации Китая, используя в качестве оружия торгово-экономическую взаимозависимость двух стран и Китая с Западом в целом (товарооборот порядка двух триллионов долларов) и общую зависимость Китая от внешней торговли (в 2023 году на него приходилось 14,2% мировой торговли, или 3,38 триллиона долларов).Значимым аспектом ситуации стало то, что на Тайвань приходится 80% мирового производства наиболее передовых микрочипов (на основе собственных технологий), необходимых для использования в системах искусственного интеллекта.

Похоже, власти острова это обстоятельство используют для мотивирования США участвовать в сдерживании Пекина в Тайваньском проливе (хотя там обещали построить аналогичное производство на западе США, что тоже можно рассматривать как страховку на случай воссоединения острова с Китаем).О проблемах американцев в регионе свидетельствует нестабильность таких союзников, как Токио и Сеул.

В Японии в сентябре на фоне коррупционного скандала и общего падения рейтинга власти (до 36%) сменился глава правительства (им стал С. Исида), а по итогам парламентских выборов в октябре правящая ЛДП оказалась в меньшинстве.

В Южной Корее действующий президент Юн Сок Ёль предпринял в начале декабря неудачную попытку госпереворота под смехотворным предлогом, введя чрезвычайное положение, которое незамедлительно отменил парламент. Это не могло не дискредитировать региональную политику США, тем более что и Дж.

Байден в начале декабря пошел на далекий от конституционной законности и принципов демократии шаг — полную и безусловную амнистию своего сына Хантера.Ближний Восток: радикализация и Большая играСитуация в регионах развивалась под аккомпанемент силовой операции Израиля против ХАМАС в Газе в ответ на теракт от 7 октября 2023 года.

Затем под огнем оказалась "Хезболла" в Ливане. Параллельно наносились удары с целью ликвидации лидеров обеих организаций (И.

Хании, его преемников и Х. Насруллы), в том числе на территории Ирана, а офицеров иранского КСИР — на территории Сирии.

Дважды Израиль спровоцировал ракетный ответ с территории Ирана, который продемонстрировал иранский потенциал нанесения ударов с использованием комплексных средств поражения. Замаячила перспектива общерегиональной войны с вовлечением в нее внерегиональных держав, что пока не отвечает чьим-либо интересам, хотя создало бы предлог для выхода США из украинского кризиса, оставив европейским союзникам "собирать черепки".

Под влиянием Вашингтона, который обеспечивал поставку ЦАХАЛ боеприпасов и участвовал своей авиацией в отражении иранского удара, в конце ноября Израиль пошел на перемирие только в Ливане, которое произвольно им нарушается. Никакого прекращения огня с ХАМАС, хотя цели силовой операции так и не были достигнуты, и были только единичные освобождения заложников.

Последний вопрос раскалывает израильское общество.Произошедшая в последние два десятилетия радикализация израильского общества отражает укрепление в нем позиций, в том числе в политических элитах выходцев из стран Ближнего Востока и других неевропейских регионов мира (именно они оказались в большинстве в еврейском населении Израиля).

Исторически у них не было европейского опыта общежития, и они представляют иное, чем у европейских ашкенази, мироощущение, которое можно было бы назвать ветхозаветным и которое тем не менее не укоренено в иудаизме в части образования Государства Израиль (сионизм был исключительно светским проектом — реакцией на приток восточноевропейских евреев в западноевропейские страны и на связанный с этим антисемитизм, широко распространенный в европейском и североамериканском обществе вплоть до окончания Второй мировой войны). Отсюда и попытка нынешнего правительства Б.

Нетаньяху добиться "окончательного решения" палестинского вопроса: выдворения палестинцев из Газы в Египет и Иорданию и снятия с повестки дня ближневосточного урегулирования — двугосударственного решения, уже не говоря о ведении боевых действий с многочисленными жертвами среди мирного населения в нарушение международного гуманитарного права. Этим объясняется различие в реакции на происходящее между американским истеблишментом (по этому вопросу оказался расколотым электорат Демпартии) и европейскими столицами, включая ордер МУС на арест Б.

Нетаньяху и откровенно одиозного министра обороны Й. Галанта (от него премьер избавился "под шумок" американских выборов).

Не исключено, что Израиль встал на путь опасной для него трансформации, поддавшись искушению обеспечения себе абсолютной безопасности в регионе за счет отсутствия безопасности у всех других стран, без необходимости договариваться с кем бы то ни было (такой вариант дважды закончился катастрофой для Германии). Этот образ действий предполагает вовлечение США в конфликт с Ираном, который, по мнению Тель-Авива, представляет для Израиля экзистенциальную угрозу, что заставляет задуматься об аналогичном отношении США к Китаю и о том, что Израиль ассоциирует себя с историческим Западом (это проявилось и в ходе конфликта на Украине).

Другая аналогия с киевским режимом — стремление последнего так же вовлечь Вашингтон в войну с Россией на своей стороне. В отличие от Киева у Тель-Авива в данном отношении больше шансов.

Как минимум при Трампе можно ожидать возобновления попыток создания в регионе антииранского фронта, хотя качественно новые условия и отношения в регионе вряд ли будут этому способствовать. В очередной раз будет бездумно растрачена возможность иметь дело с Тегераном в лице либерально настроенного президента — М.

Пезешкиана, пришедшего на смену погибшему в авиакатастрофе в начале года И. Раиси.

Смена иранского руководства на этом уровне, как показали прошедшие две встречи В. В.

Путина с новым президентом, в том числе на саммите БРИКС в Казани, не повлияли на общий тренд укрепления наших позитивных двусторонних отношений.Сложнейшей задачей для Трампа будет добиться нормализации между Израилем и Эр-Риядом, которая была сорвана израильской операцией в Газе.

Трудно представить, как при этом можно будет обойти палестинский вопрос, урегулирование которого закреплено решениями ООН и ее Совета Безопасности. В любом случае будет трудно демонтировать возникшие за последние годы новые реальности в регионе, включая ирано-саудовскую нормализацию при посредничестве Пекина, возросшую роль России, умеющей ладить со всеми регионалами, кроме террористических образований, и наработанный опыт трехстороннего взаимодействия с Анкарой и Тегераном по сирийскому урегулированию.

А главное, выработанную всеми региональными игроками привычку к ведению дел друг с другом в отсутствие американского "стратегического присмотра" за регионом (восстановить его для США будет равнозначно попытке войти дважды в один и тот же поток).Заметно осложнится ситуация в регионе вследствие падения правительства Б.

Асада в Сирии. Уже очевидно стремление США и Израиля натянуть на себя сирийское "одеяло" (притом что, конечно, они сыграли в этом роль, патронируя элементы террорганизаций и задействуя, как сообщают СМИ, украинских военных советников).

Израиль сразу ввел на территорию Сирии свои войска, заявив о намерении создать с сирийской стороны границы на Голанах некую буферную зону. Однако выиграть мир в Сирии и вокруг нее будет куда сложнее.

За девять лет российской "вахты" в Сирии сложились иные, более благоприятные условия для внутреннего сирийского урегулирования: можно сказать, что Россия помогла выиграть время для реального и устойчивого мира в Сирии на контрасте с тем, что могло бы произойти, если бы боевики вошли в Дамаск в октябре 2015 года в рамках тогдашней джихадистской агрессии на волне "арабской весны". Можно надеяться, что это будут преимущественно национально ориентированные силы оппозиции, которым будет легче договориться без внешнего вмешательства.

В любом случае на Ближнем Востоке предстоит некое подобие Большой игры с участием как регионалов, так и внерегиональных сил, что, надо полагать, обеспечит баланс интересов, далекий от чьего бы то ни было диктата. Регионализация здешней политики вряд ли обратима, как и в других регионах мира.

Необратимо и вовлечение региональных игроков в такие форматы, как БРИКС и ШОС, которые задают качественно иные, благотворные стандарты межгосударственных отношений, равно как и могут служить площадками для внешнего содействия.О том, что Сирия стала ловушкой для регионалов (а Москва достойно вышла из нее и, как признают американские наблюдатели, теперь может целиком сосредоточиться на украинском конфликте, исход которого будет определять геополитический статус России), свидетельствуют предупреждения Турции о готовности сбивать самолеты ВВС Израиля в случае ударов в поддержку курдских формирований на сирийской территории (на стороне этих "Сирийских демократических сил" остаются американцы).

"Шапка" мира в Сирии может оказаться тяжелой для многих при готовности России вносить свой вклад в сирийское урегулирование на согласованной в рамках ООН основе.Любая сложная система многостороннего взаимодействия (а на Ближнем Востоке она теперь становится архисложной) будет работать на методы умеренной политики, притом что опыт сирийского урегулирования будет неизбежно проецироваться на другие страны, внутренняя ситуация в которых, как никогда прежде, будет подчинена приоритетам развития, как это наблюдается в том числе в Саудовской Аравии.

Потребуется дерадикализация со стороны всех участников региональной политики, включая теперь и Израиль. Возможно, что применительно к Сирии что-то подскажет и опыт Афганистана.

Африка: растущая роль в мировых делахРасширяющееся в течение года участие Африки в процессе БРИКС, а также укрепление позиций континента в лице Афросоюза в "Группе двадцати" (при активном содействии Индии и России) свидетельствуют о том, что предоставляемые незападными форматами возможности и альтернативные площадки способствуют суверенизации африканских стран, открывая перспективы избавления от неоколониальной зависимости, преодоления того, что принято называть "ресурсным проклятием". Сам факт того, что возможны совершенно иные, чем предоставленность на волю якобы свободного рынка, который всем воздаст по своей рыночной "справедливости", то есть по-настоящему равноправные и взаимоуважительные отношения между государствами, существенно меняет место и роль Африки в глобальной политике и мировом развитии.

Опора на набирающий обороты процесс самоорганизации Мирового большинства / Глобального Юга позволяет африканским странам — впервые в своей истории — стать реальными субъектами собственного развития, реализовать историческую возможность выиграть, а не проиграть от той неоспоримой реальности, что континент является последним (Арктика в данном отношении представляется более отдаленной перспективой) крупным ресурсом глобального экономического роста. Причем в обозримой перспективе рынок, очищенный от неоколониального контроля, будет работать на Африку, за счет которой, по данным ООН, примерно с 2040 года будет происходить прирост глобального среднего класса (как в последние десятилетия за счет Азии при разрушении среднего класса в западных странах), который и предъявляет основной спрос на товары и услуги.

Слово "справедливость" является ключевым в дискурсе африканского развития, отражая в том числе значение утверждения цивилизационной идентичности Африки во всей системе международных отношений, включая систему ООН и проблематику ее реформирования, включая Совет Безопасности.Во многом в этом контексте востребована историческая роль России (тогда Советского Союза) в процессе деколонизации на Африканском континенте, как, собственно, и отсутствие у Российской империи колониального прошлого — на контрасте практически со всеми западными странами.

"Возвращение в Африку" для России, безусловно, находится на низком старте. Но уже запущен формат саммитов "Россия — Африка", который медленно, но верно позволяет раскрыть и реализовать потенциал многопланового торгово-экономического и культурно-гуманитарного сотрудничества.

Пока в большей мере в принципиальном плане Россия становится референциальной точкой опоры для континента в том, что все чаще звучит как "битва за Африку", за ее ресурсы.Неожиданный визит в Анголу уходящего президента США Дж.

Байдена в начале декабря — верное указание на то, что Запад начинает понимать значение происходящего, то, что он уже не сможет диктовать свои условия африканцам. Сам факт того, что только в прошлом году США и ЕС озаботились строительством железной дороги, связывающей Анголу с Демократической Республикой Конго и Замбией, говорит о многом.

Это опровергает тезис о "призрачности" российского присутствия в Африке — оно активно наращивается в дипломатическом формате, включая многочисленные визиты на уровне министров иностранных дел (плохо скрываемую озабоченность испытывают в западных столицах по поводу того, что С. В.

Лавров зачастил на континент). Российские торгпредства были открыты в Танзании и Сенегале.

Планируется открыть наши посольства в Нигере, Сьерра-Леоне, Южном Судане, Гамбии, Либерии, Того и Союзе Коморских Островов.В начале ноября, 9-10 числа, в Сочи прошла первая министерская конференция Форума партнерства "Россия — Африка" с участием 54 африканских государств и представителей региональных интеграционных объединений, включая Афросоюз.

Предметом обсуждения стал широкий круг вопросов — от экономического и гуманитарного сотрудничества до продовольственной безопасности, цифровизации, информационно-коммуникационных технологий и мирного освоения космоса, а также борьбы с терроризмом и сепаратизмом.Несмотря на вывод французских и американских контингентов из ряда африканских стран, события года показывают, что западные спецслужбы продолжают свою активность в регионе посредством поддержки сепаратистов и откровенно террористических формирований, в том числе с подключением украинских наемников — новое развитие в ситуации на континенте, которым Киев, похоже, гордится.

Об открытой поддержке террористов Киевом заявляли представители Мали и Комиссии Экономического сообщества государств Западной Африки (ЭКОВАС).В ближайшее время при участии России планируется открыть Центр управления кризисными ситуациями в Бурунди.

Ведутся переговоры о создании зон свободной торговли с рядом стран, включая Египет и Алжир. Все это позволяет говорить о том, что российский фактор набирает вес в общей картине диверсификации (другое ключевое слово) внешних связей африканских стран, в общем объеме которых нарастает роль незападных игроков, таких как Китай, Индия и Бразилия, в том числе в формате ИБСА — объединения Индии, Бразилии и Южной Африки.

Латинская Америка: кризис развитияСтраны Латинской Америки и Карибского бассейна (ЛАКБ) дают, пожалуй, наиболее яркий пример тупика, в который завел Запад мировое развитие, испытавшее на себе все прелести действия рыночных сил и абсолютного пренебрежения западными странами интересами развивающихся государств под предлогом проведения неолиберальной экономической политики как безальтернативной в последние 40 лет. Континент буквально бросало от одной идеологии развития до прямо противоположной — от анархокапитализма в Аргентине до боливарианцев и Кубы, но неизменно с одним негативным результатом.

Отсюда и политические противоречия, например, между Бразилиа и Каракасом.В итоге, кризис развития только нарастал — вплоть до его отчаянного признания в форме эпатажной угрозы Д.

Трампа включить Мексику в состав США (наряду с Канадой!), что только подтверждает реальность американской "заботы" о своих соседях по Западному полушарию. Можно только гадать, что будет значить для соседей принцип "Америка прежде всего".

Почему тогда не сделать этого в отношении маленькой и ставшей уже совсем безнадежной Гаити — находящейся под боком у американцев республики, проблемами которой почему-то должно заниматься все мировое сообщество в лице ООН? Нельзя не признать, что миграционное давление на Америку с Юга, независимо от того, как его собирались разыгрывать демократы и республиканцы во внутриполитической борьбе, представляет собой совокупный результат всей истории американо-латиноамериканских отношений. При этом нельзя сбрасывать со счетов многочисленную диаспору латинос, которая сохраняет свою идентичность, включая язык, и со временем может стать существенным фактором мягкой трансформации Америки в позитивном ключе, в том числе в плане обеспечения ее совместимости с другими культурами и цивилизациями.

Не будет далеким от справедливости признать, что тут наступило время расплаты, если не момент истины. В то же время очевидно, что проблемы региона придется разрешать самим этим странам — независимо от исторического наследия и вопреки ему.

Что до внешних факторов, то, как и в случае с Африкой, важным практическим, политическим и идейным ресурсом становится возрастающее вовлечение стран региона в процесс БРИКС. Боливия и Куба на Казанском саммите получили статус государств-партнеров, а Гондурас, Никарагуа и Колумбия заявили о намерении тоже подключиться к сотрудничеству с БРИКС.

В рамках бразильского председательства в объединении в 2025 году можно ожидать повышения роли региона и его цивилизационной идентичности в делах БРИКС, включая проблематику борьбы с голодом и бедностью — ключевыми препятствиями на пути развития стран ЛАКБ, а также большего акцента на реформу институтов глобального управления.Если брать регион в целом, то он вполне самодостаточен, но эта самодостаточность может быть реализована только в рамках целенаправленной общерегиональной интеграции и коллективной стратегии развития, чему всегда мешало присутствие США в панамериканских форматах с их идеологическими и военно-политическими приоритетами, которые явно отжили свое с окончанием холодной войны и даже ранее, если учесть попытку Дж.

Кеннеди что-то здесь поправить в порядке ответа на шок Кубинской революции и Карибского кризиса. Одно из следствий неолиберальной экономики — практически полное отсутствие МВФ-ВБ в экономических делах региона, где общая задолженность выросла в 2023 году до 117% ВНП.

Соответственно, развитие всех стран было разнонаправленным и ориентировалось на потребности, прежде всего ресурсные, включая сельскохозяйственное производство, внешних игроков, среди которых тон задавали, естественно, США. Субрегиональные форматы, включая МЕРКОСУР и КАРИКОМ, могли лишь частично исправить положение дел, не изменяя его существа и всей сложившейся исторически структуры хозяйственных связей.

О том, что частичный подход не дает искомого результата, говорит опыт Мексики в трехсторонней экономической интеграции с США и Канадой в рамках НАФТА, переформатированной Трампом в его первое президентство в более жестком эгоцентричном ключе: теперь он угрожает тарифами в 25% на весь мексиканский экспорт в порядке давления на Мехико по миграционным вопросам и запретительными пошлинами на мексиканский автопром, если будут реализованы планы Китая по соответствующим инвестициям в Мексике с прицелом на рынок США. Китай уже стал вторым после США торговым партнером Латинской Америки и обогнал американцев в сфере инвестиций.

Обещанные Трампом массовые депортации нелегалов могут вызвать дестабилизирующий шок в регионе, но в то же время очевидно, что миграция стала элементом взаимозависимости, которая может разыгрываться обеими сторонами, в том числе в порядке побуждения Вашингтона играть позитивную роль в делах развития ЛАКБ.Традиционно Евросоюз (и Канада при Пьере Трюдо) пытался играть роль позитивного балансира американскому влиянию, которое рассматривалось как чрезмерно имперское.

Что-то в этом плане получалось, в том числе применительно к Кубе, живущей уже седьмое десятилетие под американской блокадой. Но все это пошло насмарку в последние 40 неолиберальных лет и в контексте глобализации с ее хрупкими удлиненными цепочками поставок, не выдерживающими любой напряженности, включая геополитическую и внутреннюю дестабилизацию.

Шестого декабря в Монтевидео в завершение 20-летних переговоров было подписано соглашение о создании зоны свободной торговли между ЕС и МЕРКОСУР (с его рынком в 700 миллионов человек). Но это соглашение предстоит одобрить не менее чем 15 странам — членам Евросоюза, представляющим 65% его населения, причем главным осложняющим фактором видится либерализация торговли сельхозпродукцией.

Позитивные тренды постепенно дают о себе знать и внушают надежду на выход ЛАКБ из комплексного и системного кризиса развития, в том числе через диверсификацию своих внешних связей и в контексте позитивной, в духе требований времени, трансформации всей архитектуры глобального управления, включая нынешний этап его регионализации. Пока же на торговлю с США здесь приходится до 75%, а переводы мигрантов из США составляют от 30 до 40% национального ВВП целого ряда стран.

Прогноз: сильная динамика и ее дилеммыТезис президента В. В.

Путина (на ноябрьской встрече Валдайского клуба в Сочи) о "сильной динамике" в мировой политике и мировом развитии акцентирует неизбежное ускорение всех процессов, вызревших в последние 30 лет и вошедших в этап комплексного эндшпиля. Как и любой острый конфликт, спровоцированное Западом "выяснение отношений" с Россией на Украине стало катализатором обновления в российском обществе исторического сознания, отказа от любых схем встраивания в Запад, общих для всякой российской власти, включая советскую (вспомним надежды на конвергенцию), на протяжении как минимум 300 лет — начиная с Петровской модернизации.

СВО воспринимается как аналог Отечественной войны, призванной обновить в качественно новых исторических условиях и подтвердить духовно-нравственное основание современного российского общества, каковым стала Великая Победа. На основе борьбы за свой суверенитет, как отмечал президент В.

В. Путин на прямой линии 19 декабря, Россия отнюдь не ослабла, а укрепилась во всех отношениях в последние два-три года.

Соответственно, на переговорах по украинскому урегулированию Россия будет выступать с позиции не слабости, как это хотелось бы Западу, а силы.Агрессивная политика Запада, который своими действиями на Украине, стремлением переиграть итоги Второй мировой и заодно задним числом реабилитировать фашизм/нацизм как свой исключительный цивилизационный продукт и в целом агрессивный национализм межвоенного периода в Европе, стала катализатором пробуждения российского общества к своей исторической миссии служить делу эмансипации незападного мира от западной гегемонии.

Возможно, что этого как раз не хватало в общей картине формирующегося многополярного миропорядка, призванного отражать культурно-цивилизационное многообразие мира.Было очевидно, что только Россия как одна из немногих стран, если не единственная, обладающая базовой самодостаточностью и исключительным опытом многовекового существования в качестве многоэтнического и многоконфессионального государства, в состоянии бросить Западу комплексный вызов, в том числе силовой и цивилизационный.

Обозначенное по ходу СВО историческое поражение Запада, совершившего грубый просчет и оказавшегося неготовым к прямому силовому противостоянию с Россией, будет воздействовать на всю глобальную и региональную политику — как будущее, которое отбрасывает тень, прежде чем наступить. Борьба за нашу победу — как реальная нравственная и политическая сила — будет продолжать трансформировать мир.

Завершив СВО, Москве предстоит сорвать попытки Запада, проигравшего свою гибридную и вполне тотальную войну с Россией, что называется, "выиграть мир", что у него во многом получилось после Второй мировой. России понадобится в течение года запустить два раздельных процесса — комплексного мирного урегулирования с Украиной, включая закрепление новых границ и создание материальных гарантий прочности достигнутых целей СВО, и получения вызывающих доверие гарантий своей безопасности со стороны Запада.

В последнем случае понадобится коренной пересмотр всей натоцентричной архитектуры евробезопасности, если, конечно, НАТО переживет нынешнее обострение.В дополнение к заявленным целям СВО будет необходимо настаивать на федерализации Украины — начало этому процессу и были призваны положить Минские соглашения, реализацию которых саботировали Киев и Запад.

Надо помнить, что для федерализации Германии понадобились две мировые войны. Будь Киев федерацией — во вполне общем для современной Европы тренде, не были бы возможны трансформация Советской Украины в агрессивно-националистическом ключе и ее превращение в орудие антироссийской политики.

По прецеденту Ништадтского договора 1721 года, который отвел России определенную роль в поддержании нового конституционного порядка в Швеции (который и сделал возможным заключение мира спустя 12 лет после Полтавы), в мирном договоре с Украиной должны быть оговорены — в обмен на наши гарантии безопасности — особые права России по поддержанию соответствующего конституционно-правового порядка на Украине. К числу физических гарантий выполнения Киевом условий будущего мирного договора логично отнести передачу России или коалиции незападных стран с участием России контроль над воздушным пространством Украины на срок в 20 лет (жизнь одного поколения).

Наконец, из факта отказа Киева от Стамбульских договоренностей по требованию Запада следует ответственность и украинской власти, и западных стран за необходимость для России отвоевывать силой свою конституционно закрепленную территорию. То есть имеются основания для обязательств и тех и других финансировать восстановление этих регионов России в размерах, которые будут оговорены на основе независимой международной оценки, причем с определением механизмов и сроков перевода таких средств в специально созданный российский фонд.

Это будет не контрибуцией, как было в случае с Францией после ее поражения в войне с Пруссией (тогда речь шла о покрытии расходов Берлина на войну), а лишь продолжением ответственности Киева (а также Вашингтона и Брюсселя) за благополучие бывших украинских граждан, которые стали объектом силового подавления со стороны киевского режима после госпереворота в феврале 2014 года (он разорвал конституционное пространство страны) и выбрали свое будущее в составе Российской Федерации.Нельзя исключать, что России, выигравшей гонку как обычных, так и стратегических вооружений, придется воспользоваться этим "окном возможности" (и заодно избавить себя и других от новой и никому не нужной гонки вооружений), чтобы продемонстрировать это свое преимущество, притом что, как и в годы холодной войны, Европа остается заложником американо-российского конфликта, только на этот раз в более открытом, "голом" варианте.

Любой инцидент с применением российского оружия по объектам на территории Европы в состоянии в корне поменять политико-психологическое состояние континента. Крайне необходимо отражение во всех договоренностях российского нарратива конфликта на Украине, без чего любая победа будет неполной в условиях информационного общества.

Тотальной войне должно соответствовать тотальное поражение образца нацистской Германии 1945 года. Джанет Йеллен на днях напомнила, что между Западом и Россией происходит "состязание воль".

У нас все основания ровно так же относиться к происходящему: необходимо сломать ницшеанскую "волю к могуществу" Запада, раз по неосмотрительности западных элит и по воле провидения нам представилась такая возможность.В целом Москве, учитывая опыт ведения дел с западными элитами в последние 30 лет и их низкую договороспособность (особенно неискреннее поведение в вопросе Минских соглашений 2015 года, одобренных СБ ООН), придется действовать в рамках нашего эскалационного доминирования — встречно активно содействовать позитивной трансформации западного сообщества, его распаду на географические сегменты с их погружением в соответствующие региональные расклады — североамериканский, евразийский и восточноазиатский.

Неизбежно встанет вопрос и о восстановлении военно-политического статус-кво в Европе в его позитивных элементах по состоянию на начало СВО. Мы вправе требовать восстановления нейтралитета Швеции и Финляндии, возможно, посредством госдоговоров по типу Австрийского (Вена может разъяснить Стокгольму и Хельсинки его преимущества), который был существенным фактором послевоенного порядка и мира в Европе.

Ввиду натовских планов подготовиться к войне с Россией через пять-семь лет, включая перевооружение своих вооруженных сил, введение призыва, размещение вдоль наших (и Союзного государства) границ 300-тысячных сил быстрого реагирования и развертывание в Европе американских ракет средней дальности, остро встанет "проблема 22 июня 1941 года", которое не должно повториться, что потребует стратегий действий на упреждение (о превентивных ударах по российской территории уже заговорили в НАТО). Любые масштабные маневры у наших границ, прежде всего на Балтике и в силу удаленности Калининградской области, могут послужить прелюдией к западной агрессии, пусть и формально ограниченной.

Особое значение на западном направлении будут иметь наши предупреждения Германии о катастрофичности для нее любой попытки территориального реванша. Россия в силу необходимости реагировать на западную "ползучую интервенцию" объективно способствовала разрушению Европы, что было одной из целей нынешней американской многоходовой стратегии.

Пока в самой Европе не разберутся в своих отношениях с Америкой, Москве вряд ли надо будет настраиваться на позитив на западном направлении своей более комплексной евразийской стратегии.Таким образом, в 2025 году перед российской стороной встанут непростые дилеммы, если Запад продолжит игнорировать наши условия и провоцировать нас действовать в одностороннем порядке, дабы добиться решительного исхода конфликта — как единственно приемлемого для российского общества и надежно обеспечивающего интересы нашей безопасности.

Это послужило бы и мощным сигналом всему миру о неизбежности завершении западной гегемонии. Исторические аналогии для России очевидны — это решение о Заграничном походе Русской армии после бегства Наполеона из России и разгром и капитуляция нацистской Германии с взятием Берлина: и в том и другом случае мы не могли остановиться на своих границах.

Свои дилеммы придется разрешать и Западу, прежде всего Вашингтону: или пойти на наши минимальные условия, включая те, что были изложены в проектах документов от 15 декабря 2021 года, и не препятствовать двустороннему мирному урегулированию на Украине, или признать, что иначе придется воевать уже самим, причем сейчас, а не через пять-семь лет.Регионализация мировой политики продолжится, создавая прочное основание новой глобальной архитектуры, которая заменит со временем нынешнюю с центральной ролью ООН, если Запад не оставит попыток блокирования в ООН неугодных ему решений, отвечающих интересам Мирового большинства / Глобального Юга, и не пойдет на реальное реформирование всемирной организации на межцивилизационной основе.

В регионах будут формироваться ответы и решения на региональные вызовы и конфликты. Параллельно в регионах и макрорегионах будет формироваться альтернативная западной торгово-экономическая, валютно-финансовая, расчетная и иная архитектура, что будет сокращать на неконфронтационной основе сферу западного доминирования.

Что до доллара, то предупреждения Трампа на этот счет скорее способствуют дедолларизации. Более того, нынешняя валютно-финансовая система создает проблемы для самой Америки, имея в виду в том числе и модель жить в долг: консервативный "Проект-2025" призывает вернуться к теме ФРС (созданной частными банками в далеком 1913 году) и золотого стандарта в рамках создания специальной комиссии конгресса, но это будет сделать в нынешних условиях весьма проблематично.

Не исключено, что "голый" империализм США примет форму создания долларовой валютной зоны, прежде всего в Западном полушарии, как об этом позволяют судить заявления Трампа с претензиями на Гренландию и Панамский канал, а также предложение Мексике и Канаде войти в состав США и сэкономить на расходах на оборону и таможенных пошлинах. Как бы экстравагантно это ни звучало, во время своего первого президентского срока ему удалось переформатировать трехстороннюю НАФТА, а привязанность соседей к рынку США в новых, более жестких условиях американского протекционизма может только возрасти.

Время покажет, распространится ли этот передел мира на другие регионы и на других американских союзников и торговых партнеров, включая Европу и Восточную Азию. Нельзя забывать, что американский рынок — такое же оружие, как и доллар.

Применительно к глобальным вызовам и угрозам, включая изменение климата, будут формироваться, прежде всего на уровне регионов, более сбалансированные и равновесные варианты реагирования мирового сообщества, которые будут учитывать интересы всех стран, в первую очередь развивающихся, и ответственность Запада за сложившееся положение дел, а также исключать новое направление неоколониальной технологической зависимости. Такой подход потребует не только переформулирования уже сложившихся под западным давлением подходов, но и пересмотра всей глобальной повестки дня на подлинно коллективной основе.

* Движение ЛГБТ признано экстремистским и запрещено в России.