— Дмитрий Сергеевич, рады видеть вас на стенде ТАСС на ВЭФ. Поскольку форум экономический, начать хотели бы с одной из самых обсуждаемых экономических тем в этом году — возможности возвращения иностранного бизнеса. Этот вопрос как-то застопорился в последнее время? И с чем это связано?
— Тот бизнес, который ушел, он не возвращается. Поэтому все эти дискуссии — они пока на пустом месте. Свято место, как мы знаем, пусто не бывает. Поэтому, разумеется, бизнес из других стран проявляет большой интерес, особенно к тем нишам, которые освободились после ухода больших западных компаний. Мне кажется, говорить о том, что мы не заинтересованы в возвращении этих компаний, было бы ошибочным. Любая экономика мира заинтересована в иностранных инвестициях, заинтересована в том, чтобы в страну приходили новые технологии, новые компетенции. Это очень важно.
Существуют компании, которые уходили, оставляя за собой право вернуться, которые уходили, выполняя все свои обязательства перед трудовыми коллективами, перед субъектами Российской Федерации, — это одно дело. С ними, конечно, нужно вести очень аккуратный, уважительный диалог, соблюдая наши интересы. А есть компании, которые просто все бросили: сотрудников, их зарплаты, обязательства, социальные обязательства — и ушли.
— Мы их пустим обратно?
— Всех надо пускать. Но им просто будет очень дорого сюда возвращаться. Они должны будут все оплатить, все, что тогда недоплатили
— А тех, кто финансировал ВСУ?
— Те, кто финансировал ВСУ, — это третья история. И конечно, эти компании уже стали врагами, и к ним так и надо относиться.
— И вторая тема, которая тоже в этом году поднялась на новый уровень, — это, конечно, невиданные масштабы мошенничества, прежде всего с использованием информационно-коммуникационных технологий. Вы сами сталкивались с этой проблемой? Может, вам звонили из "службы безопасности Сбербанка" тоже, как и многим другим?
— Звонили. Много лет уже звонят, много лет. Масштабы были всегда большие, не нужно преувеличивать. Мошенничество было всегда — от наперсточников на рынках до карманников в трамваях. И разумеется, по мере того как растет цифровая среда, мошенничество переселяется уже на более высокий технологический уровень. Поэтому это не новое. Становятся ли люди более уязвимыми? Ну конечно, становятся, потому что все более ухищренные способы преступники и злоумышленники применяют.
Мне — да, много раз звонили, но как-то пока никто, скажем так, не преуспел. Но родственники мои, они прямо на грани уже были. Вот чудом абсолютно удалось их предостеречь. Но, действительно, были такие случаи.
— В связи с этим еще вопрос — не рассматривается ли возможность полного ограничения работы в России зарубежных ИКТ-сервисов, прежде всего мессенджеров, особенно теперь, когда появился российский аналог?
— Я не знаю, это должны решать специалисты. Я просто не понимаю, в чем разница между российским сервисом…
— Между Max и Telegram, скажем.
— Я не понимаю, в чем разница, потому что мошенники так же пользуются что Telegram, что Max. То есть я не понимаю контекст этих обсуждений, искренне не понимаю.
— Но они ведутся тем не менее.
— А какая разница? Ну так же Max будут использовать.
— Как вы считаете, Telegram и WhatsApp (принадлежит корпорации Meta, признанной в РФ экстремистской — прим. ТАСС) должны остаться в России?
— Я считаю, что должны, конечно. Они должны остаться в России.
У Max должна быть конкуренция. Без конкуренции Max не сможет развиваться, я в этом убежден
И чтобы Max действительно стал развитым сервисом, который хотят сами поставить миллионы и десятки миллионов наших сограждан, он должен постоянно развиваться и не стоять на месте. И Max еще предстоит большой путь в этом плане. Но и конкуренты должны быть.
При том понимании, что, когда речь идет о корпоративных темах, государственных темах, секретных вопросах, конечно, мы должны понимать, что любые мессенджеры — это абсолютно прозрачная система. И люди, которые их используют, должны понимать, что они все прозрачные.
— Для государства? Для спецслужб?
— Для спецслужб, конечно.
— И если продолжать тему современности, в четверг была довольно интересная история: Путину показывали особенности современного молодежного сленга — про "полный кринж" и "чилловую катку". Скажите, пожалуйста, для президента это что-то новое или он, в принципе, следит за актуальными трендами? Может быть, от внуков слышал эти же самые слова?
— У президента есть семья, есть внуки, и, конечно, проявления современной субкультуры не могут обойти его стороной. Но это далеко не та лексика и не тот стиль общения, который он использует в повседневной жизни.
— На совещаниях никто не говорит "полный кринж"?
— (Смеется.) Безусловно, нет.
— Недавно сам президент сказал, что не слышал о фильмах, где его кто-то играет. У президента вообще есть время смотреть кино, какие-то новинки, может, отечественные?
— Насколько я знаю, да, он очень любит исторические фильмы, документалку больше всего. Он использует иногда время во время перелетов, переездов — смотрит. Исторические сериалы он любит, историческое документальное кино.
— Российские или зарубежные?
— Сейчас так много интересного российского документального кино, интересного и профессионально сделанного. В основном, конечно, российское [смотрит].
— Кто выбирает для президента кино?
— Он сам, до него доходит тоже [информация]: у него же есть друзья, опять же семья — советуют ему. Коллеги по работе что-то советуют, поэтому он нечасто, правда, но [смотрит].
Как он сам неоднократно говорил, про себя ни книги не читает, ни фильмы не смотрит. Не то чтобы принципиально, он просто на это не хочет терять время
— Вы упомянули про перелеты. Мы посчитали, что за три основных дня в Китае только публичные мероприятия, открытые и закрытые, у Путина продолжались больше 40 часов, то есть больше недельной нормы он выработал. А затем еще два дня работы на ВЭФ. Может, предполагается какой-то отдых после этого?
— Насколько мне известно, нет. В Москве есть программа уже рабочая, расписанная на неделю. Все это в графике, и от этого нельзя абстрагироваться.
— А как президенту удается выдерживать такой график? Он спортом продолжает заниматься?
— Конечно, в таких поездках у него не получается заниматься спортом. Честно говоря, мне самому иногда трудно понять, откуда он берет в себе столько сил. Потом — он же всегда на пике концентрации. И спит он по несколько часов в день, без преувеличения. Это тоже я не могу понять.
— Четыре часа в день?
— Даже меньше. Но, конечно, когда он в России, то старается постоянно заниматься спортом, ежедневно.
— Осенью традиционно много важных и интересных мероприятий у президента. Планируется ли в них вклинить послание, которое так и не было оглашено еще в этом году?
— Безусловно, в этом году послание состоится. Оно должно состояться и состоится, конечно.
— При этом остается в планах прямая линия с большой пресс-конференцией?
— Да, до конца года тоже будем проводить обязательно.
— День рождения у президента скоро (7 октября — прим. ТАСС), он не планирует, может, мини-отпуск?
— Нет, отпуск он, по сути, не может себе позволить. Конечно, как и все люди, он празднует день рождения с близкими, со знакомыми.
Но вы знаете, что чаще всего у него получается "служебное празднование" — то есть он использует это для того, чтобы как-то пообщаться со своими коллегами, с главами других государств. Такое тоже часто случается
— Возвращаясь к теме международных контактов: президент, я так понимаю, во всех своих контактах с другими лидерами рассказывал об итогах саммита на Аляске. Какова основная реакция? Российские предложения по урегулированию поддерживаются представителями стран, например, глобального Юга?
— В целом диалог между Российской Федерацией и Соединенными Штатами на высшем уровне приветствуется всеми собеседниками Путина. Все поддерживают усилия, которые предпринимаются по поискам урегулирования мирными средствами. Поддержка здесь абсолютно полная, но, конечно, разговор предстоит еще достаточно сложный.
— За последние три года нашу позицию по Украине и первопричины СВО стали лучше понимать в мире?
— В мире было понимание первопричин СВО. И конечно же, все усилия президента по тому, чтобы рассказывать, объяснять это своим собеседникам, дают свои плоды, и действительно становится больше тех, кто нас понимает.
— А на Западе? Среди европейских стран?
— Европейские страны занимают достаточно, по-русски говоря, оголтелую позицию. Вот только вчера было заявление, что надо превратить Украину в стального ежа. То есть что это такое? Если говорить клише времен холодной войны — это оголтелый европейский милитаризм.
— А какое же тут возможно урегулирование?
— Сложно. Это осложняет урегулирование. И такая позиция европейцев не способствует, а, наоборот, затрудняет процесс урегулирования.
— Но есть тем не менее свет в конце тоннеля?
— Об этом сказал Путин. Он сказал, что свет в конце тоннеля есть.
— Но сроки урегулирования пока никто не будет загадывать?
— Нет.
— Скажите, пожалуйста, в контактах с Трампом обсуждаются сейчас какие-то вопросы культурного взаимодействия двух стран, спортивного?
— Нет, до этого пока не дошло. Процесс выхода наших отношений из полного оцепенения займет время. Есть инерционность такая негативная, и потом, слишком уж серьезный урон был причинен всей архитектуре наших двусторонних отношений.
— Но вообще при Трампе активизировались контакты между Россией и США, может, между спецслужбами, между Белым домом и Кремлем?
— Они есть, существуют каналы общения. Но пока это не привело к комплексному оживлению всех наших связей.
— А мы разочарованы в Трампе в чем-то? Трамп несколько раз говорил, что он разочарован в Путине, — причем он после этого с Путиным снова общался, снова встречался, а потом снова несколько раз говорил, что он разочарован. А мы?
— Путин высоко ценит усилия президента Трампа. Он ценит характер их отношений — он конструктивный. Это непростые разговоры, каждый отстаивает интересы своей страны, но Путин высоко это ценит, и он признателен Трампу за это
— Но Трамп для нас кто? Партнер? Друг?
— Трамп для нас президент Соединенных Штатов Америки.
— Без каких-либо дополнительных дефиниций?
— Без.