Как пишет британская The Guardian, президенту Южной Кореи грозит импичмент после шокирующего объявления военного положения, первого за четыре десятилетия. "Оно глубоко потрясло страну и застало врасплох ее близких союзников по всему миру", - отмечает газета. США, которые держат около 30 тысяч солдат в Южной Корее, выразили глубокую обеспокоенность заявлением Юн Сок Ёля, а затем облегчение от того, что военное положение отменено. Кроме того, США на неопределенный срок отложили заседания ядерной консультативной группы, визит министра обороны США Ллойда Остина в Южную Корею на следующей неделе оказался под вопросом. Также отмечается, что когда Юн отметил свой приказ, этот разворот вызвал ликование среди протестующих у здания парламента.
Французская Le Figaro обратила внимание на марш по главному проспекту корейской столицы, который прошел под лозунгом "Юн Сок Ёль должен уйти в отставку". При этом навстречу манифестантам шел другой марш, организованный оппозиционными партиями, но с теми же требованиями. "Введение военного положения в стране впервые за более чем 40 лет повлекло за собой приостановку политической жизни, а также закрытие парламента и взятие под контроль средств массовой информации. Это заявление вызвало обеспокоенность и неодобрение во всем мире, особенно со стороны США, главного союзника Сеула в борьбе с Северной Кореей, и Китая", - пишет газета.
Немецкая Suddeutsche Zeitung приводит мнение экспертов, которые считают, что объявление военного положения могло быть мотивировано внутренней политикой. "Президент Юн уже несколько месяцев страдает от плохих результатов опросов. В последние недели все больше протестующих выходит на улицы Сеула, требуя его отставки. Кроме того, его супругу подозревают в коррупции", - отмечает издание. И президент Южной Кореи уже столкнулся с политическими последствиями своего решения, министр обороны подал в отставку, и его примеру хотят последовать ряд советников главы государства.
Испанская La Razon отмечает, что объявление и последующая отмена военного положения в Южной Корее ввергли страну в серьезный политический кризис. "Этот эпизод оставил глубокий след в политике Южной Кореи, поскольку Демократическая партия и другие оппозиционные силы призвали к отставке президента. Напряженность не утихает: профсоюзы призывают к бессрочным забастовкам и растущей мобилизации граждан в защиту демократических институтов", - пишет газета.
Итальянская Il Messaggero называет события минувшей ночи "шестью самыми унизительными и хаотичными для Сеула часами". "Сюрреалистические события, кажется, были взяты из одного из знаменитых сериалов, снятых в стране", их можно было ожидать в других странах Юго-Восточной Азии, где происходят государственные перевороты, но не в Южной Корее, отмечает издание. "Театр абсурда: военное положение запрещает политическую деятельность и собрания, поэтому теоретически парламентарии не могли голосовать, но военное положение было отменено голосованием парламентариев", - отмечает парадокс газета.
The New York Times приводит мнение одного из южнокорейских законодателей, который принял резолюцию об отмене военного положения. Чон Чин-Ук назвал произошедшее ночью дежавю. "Я сразу вспомнил 1980 год и страх и отчаяние, которые мы тогда чувствовали", - рассказал он о своих переживаниях, когда парламент окружили военные и полицейские.
Американское издание также отмечает, что позиция Юн Сок Ёля на международной арене помогла ему завоевать расположение Вашингтона, но внутри страны проблемы только нарастали, молодежь столкнулась с экономическими проблемами, ситуация усугубилась после выборов в парламент. Юн Сок Ёль был единственным южнокорейским лидером за десятилетия, у которого никогда не было большинства в парламенте. Его напряженные отношения с оппозицией парализовали все реформы. Это противостояние в итоге и вылилось в объявление военного положения. Но даже отменяя его, президент, судьба которого повисла на волоске, не удержался и попросил парламент "немедленно прекратить возмутительное поведение, которое парализует функционирование страны", - отмечает нелогичность действий Юн Сок Ёля The New York Times.