— В 2008-м вы возглавили в Госдуме комитет по физической культуре и спорту, а несколько позже сказали в интервью, что устали от фигурного катания и даже испытываете неловкость, продолжая выходить на лёд во всевозможных шоу в роли Чарли Чаплина. Мне тогда показалось, что тему фигурного катания вы для себя не то чтобы закрыли, но как бы её переросли. Сейчас же снова с головой окунулись в этот вид спорта в качестве руководителя. Что стало триггером, который зародил желание вернуться в фигурное катание?
— К концу спортивной жизни мне действительно ощутимо захотелось заниматься какими-то другими вещами, развиваться, учиться. Весь этот период жизни я тем не менее следил за фигурным катанием, продолжал общаться с Тамарой Москвиной, с её ребятами. Ну а потом, как это часто бывает, сработали обстоятельства.
— Например?
— Например, я всегда мечтал сделать Тамаре Николаевне собственную школу, но понимал: чтобы это организовать, помимо моего желания, необходимы определённые средства. По мере того как шла жизнь, что-то начало получаться в деловых проектах, я стал более широко смотреть на свои возможности, и в один из моментов, когда моя компания уже сотрудничала с «Газпромом», у нас случился разговор с Алексеем Миллером. Мы разговорились о фигурном катании, о Москвиной, и я, признаться, был сильно удивлён тому, что Алексей Борисович очень много знает о нашем виде спорта — как о прошлом, так и о современном. Знает по именам не только российских спортсменов, но и тех, с кем они соперничают в мире.
Ну а спустя какое-то время в Санкт-Петербурге открывалась новая тренировочная арена. Мы тогда снова встретились, и он предложил: может быть, на этой арене нам и сделать школу Москвиной?
— И вы ухватились за эту идею?
— Именно. К строительству катка я не имел отношения, но содержать школу Москвиной с самого начала стала наша компания «Газэнергосервис».