Иногда тренерские судьбы складываются совершенно непредсказуемым образом. Со своей наиболее известной ученицей, Анной Погорилой, Анна Царёва работала на протяжении почти всей карьеры спортсменки. Вместе они четырежды побеждали на этапах Гран-при ISU, три раза добирались до пьедестала европейских чемпионатов, в 2016-м завоевали бронзу мирового первенства. Но после того, как ученица завершила карьеру, а совсем юная Майя Хромых перешла в группу другого специалиста, тренер осталась безо льда — была вынуждена уйти вместе с дочерью на небольшой частный каток. И только год с небольшим назад, когда дочь, Мария Захарова возобновила тренировки после травмы, у специалиста появилась возможность полноценной работы — в ЦСКА.
После того, как Захарова выступила на этапе Гран-при России в Магнитогорске, безупречно исполнив в произвольной программе четверной тулуп и показала второй результат вслед за Аделией Петросян, мы договорились с Царёвой об интервью.
— Мне всегда казалось, что тренер, доказавший, что умеет давать результат — достаточно большая ценность в любой спортивной школе. Вы же ушли из «Хрустального» фактически в никуда. Почему?
— Видимо, руководство катка было в большей степени заинтересовано в другом тренере, у которого имелось больше спортсменов, более высокие результаты. Соответственно, этому тренеру создавались приоритетные условия. В том числе — в наборе фигуристов в группы.
— Даже если эти фигуристы катались в этой же самой школе в группах других специалистов?
— Да. Руководителей тоже можно понять: когда есть хорошие дети, хочется, чтобы все они катались у сильного тренера. Но у меня нет по этому поводу претензий. В конце концов, руководители «Хрустального» были честны в своих действиях — это не тот случай, когда что-то делалось за спиной. Соответственно, каждый сам решал: устраивают его эти правила игры, или нет.
— Судя по тому, что вы не оказались в числе тренеров на новом большом катке, вас эти правила не устроили?
— Туда меня и не звали. Да, собственно, и в «Хрустальном», когда там освободился лёд, мне сразу объяснили, что для меня места нет. Хотя официально я продолжала числиться тренером школы.
— Обидно было это слышать?
— На то, чтобы как-то сильно обижаться, в тот момент просто не было времени: у Маруси случилась травма — достаточно сильный стрессовый перелом ладьевидной кости. Пришлось делать операцию, после которой дочь целый год вообще не выходила на лёд. Представляете, что такое для девочки в переходном возрасте год не кататься?
— Фактически, завершение карьеры.
— Об этом и речь. Но мы постарались провести это время с максимальной пользой. Маруся сдала ОГЭ, после этого за один год закончила 10-й и 11-й классы, получила «пятёрки» по всем предметам, кроме иностранного языка, поступила в институт физкультуры. Я продолжала работать — на частном катке. На самом деле в тот период было очень сложно с деньгами, потому что приходилось постоянно ломать голову, как окупить лёд. Поскольку площадка у нас была маленькой, 24 х 54, набрать в группу большое количество человек, не представлялось возможности. Да и тем, кто катался, было непросто создать определённые условия.