— Песня, которую вы исполняли в 2010 году, Lost and Forgotten, выпадала из так называемого формата Евровидения. Почему именно её вы взяли для своего выступления?
— Во-первых, обычный формат — такой усреднённый европоп — меня никогда не пленял. Мы просто выступали в своём жанре. Конечно, первое, что приходило в голову, — это сыграть что-то весёлое в стиле «Гитар-гитар». Но по правилам конкурса песня должна была быть совсем новая. На тот момент у нас было три эскиза, сложные по своей интонации и по музыкальности. А Lost and Forgotten из новых была самая готовая вещь в нашем репертуаре, и мы вдруг подумали: и классно, пойдём вразрез с форматом, почему бы и нет. Эдакая классическая стилизация под баллады 1960-х годов.
